Дневник графа Бобринского

веденный в кадетском корпусе и во время путешествия по России и за границею

1779

9 Ноября, вторник.

Князь Орлов спрашивал меня о моем здоровье. Г-жа Рибас с своею девочкою и новою кормилицею приходила навестить мужа. В корпусе была опера.

10 Ноября

Рибас сказал мне, что он подал просьбу об отставке, так как видит, что кадеты недовольны им. Между прочим он заметил, что Свечин, взойдя, тотчас ушел, увидавши его.

11 Ноября.

Он мне сказал, что мы поедем на волчью охоту.

12 Ноября.

Свадьба Надежды Васильевны с г. Измайловым.

13 Ноября.

Г. Ахвердов принял свою роту. Г. Рибас не ночевал ни в понедельник, ни во вторник.

14 Ноября.

Мы перебрались из прежняго помещения в новую квартиру. Я обедал дома; был в Итальянской опере с Рибасом.

15 Ноября.

Ничего не было кроме того, что, по словам Рибаса, князь Орлов сказывал Ея Величеству о том, что я ничего не учусь и что г. Бецкий очень на то сердился.

16 Ноября.

Мы были в Итальянской опере, где многие кадеты играли новую оперу. Я обедал один дома.

17 Ноября.

Я обедал у Бецкаго. Я имел честь видеть Ея Величество в Эрмитаже. Г-жа Рибас очень хвалила Дурова за то, что он так хорошо играет в трагедии. Ея Величество повидимому в довольно хорошем расположении духа. Г-жа Рибас разсказывала великому князю историю г. Ж.

18 Ноября.

Ничего не было, кроме того, что я опять начал мои классы. Хорошо было кататься в санях. Ждали г-жу Рибас, но она не приехала.

19 Ноября.

Катался в санях. Нынешний день сняли мост. Но реке шло много льдин. У нас обедал также г-н Росси. Он играл с Рибасом и Ребиндером, и Рибас проиграл 150 рублей.

20 Ноября.

Росси опять обедал и опять играл, и Рибас проиграл 60 рублей.

3 Декабря.

Рибас возвратился в 6 ½ часов утра. Бецкий в первый раз посетил нас в нашем новом помещении. Между прочим он мне сказал, что Ея Величество пожаловала 2000 руб. на мебели и что мы должны отправиться в Эрмитаж, чтобы иметь честь видеть Ея Величество.

4 Декабря.

Ничего не было замечательнаго кроме того, что мы с Рибасом ездили в санях к Бецкому, мы были также у г-жи;. Бецкий назначил по Воскресеньям быть собранию родителей.

5 Декабря.

Была Итальянская опера для кадет, где был его превосходительство г. Пурпура с своей дочерью.

6 Декабря.

Была репетиция трагедии, которую будут играть в Воскресенье. Рибас мне сказал, что я похож на сатира. Он мне сообщил, что князь Орлов посылал к Бецкому просить, чтобы ему приехать посмотреть квартиру.

13 Декабря.

После обеда я был в Эрмитаже, где имел честь видеть Ея Величество и благодарить ее за подарок, который она изволила мне пожаловать, после чего мы были у девиц Энгельгардт, где и оставались, пока пришло время идти смотреть оперу «Лючину».

15 Декабря.

Я обедал у Бецкаго с Рибасом, и Рибас просил, чтоб я написал следующий примерный счет:

200 аршин шерстяной материи ....100 р.

Биллиард .................................... 100 р.

Два зеркала .............................. 60 р.

Бронзовыя ручки ................... 66 р.

Разныя другия вещи .................. 50 р.

словом, всего на 626 руб. Я позабыл многое из этого счета. Бецкий дал мне 200 рублей.

20 Декабря.

Рибас сказал мне, что Ея Величество изволила мне подарить 1000 рубл. и что мне придется получить из этих денег только 800 рубл. Кадеты ходили в Немецкий театр смотреть Русскую оперу «Несчастия Кареты». Их было 10 человек с г. Ахвердовым.

22 Декабря.

Я обедал у г. Бецкаго; мы оставались до 6 часов, после чего поехали в Немецкий театр смотреть, как воспитанницы Воспитательнаго Дома играли по русски пиесу «Игрок». Со мною был г. Болотников.

1780.

29 Августа.

Здесь был принц Прусский. Перед ним маневрировали, стреляли из лука, прыгали, волтижировали и проч. Была устроена карусель. Он ходил смотреть наш обед. Я также там обедал. Повидимому он был доволен. Тут был также принц Де-Линь с своим сыном. Я видел господина Завадовскаго и в первый раз услыхал, что он собирается жениться.

30 Августа. 1780.

Поутру я был у Бецкаго и поздравлял его с праздником Александра Невскаго. Кажется, что он очень недоволен вчерашним днем). Мадам Рибас обедала у нас.

1 Сентября. 1780.

Я гулял с господином Дельпоцо, и мы были на сахарном заводе господина Кавенаха (Саvеnаgh), после чего мы ходили осматривать гошпиталь, который находится рядом с сухопутным гошпиталем морским и умалишенных.

1781.

23 Декабря 1781. В Корпусе был совет. Я находился в числе тех, которые держали караул во время этого совета. В совещаниях не происходило ничего особеннаго, только что господину Теклю велено сдать бумаги г-ну Фрейтагу. который на место его будет экономом. Нынче день рождения нашего генерал-директора, который сделал мне честь, пригласил меня к себе на вечер. Сверх обыкновения, я не обедал у Бецкаго. После полудня я был на рынке, где продают свиней, потом у г-на Пурпуры, где ужинал и оставался до 2-х часов по полуночи. Меня благодарили за то, что я просил об устроении брака между г. Ф. и девицею 3. Странно мне было слышать эти благодарности, тогда как я тут решительно не при чем. Я им сказал: «Мне, право, кажется, что вы шутите и смеетесь надо мною». На это они мне возразили, что я говорю так из скромности; тем не менее им не удалось убедить меня, будто их брак есть мое дело. На мое горе, в ту минуту как я надевал перчатки и готов был начать танцы, девица Лафон завела меня в угол и не отпускала целых два с половиною часа. Со слезами и вздохами разсказывала она мне о своих несчастиях, так что все бывшие в зале не спускали с нас глаз и могли думать, что я ей говорю какия-нибудь неприятности. Она не переставала твердить мне, что она самое несчастное создание в целом свете и что другия (она разумела девицу Звереву), не оказавшия никаких услуг монастырю, тем не менее достигают исполнения своих желаний. На это я замечал ей, что в таком случае и ея желания должны будут исполниться. Она отвечала, что это правда и что граф Р. уже третий, приводящий ее в разочарование. Первый был граф Мелин, а второй некто Ливонец Белингсгаузен. Она разсказала мне все свои горести, которыя причиняла ей ея мать и наделанные ею долги, что и было причиною почему граф от нея отказался. Я очень обрадовался, когда к нам подошел г. Пурпура и прервал нашу беседу вопросом, о чем она плачет. Я воспользовался этою минутою и ушел от нея, потому что эта беседа мне крайне наскучила. На вечере были три девицы из монастыря с Лафоншею, г-жа Толстая с матерью, девица Крузе и Беклемишева. Из мущин были многие кадеты, Деболи, Поликарпов, майор Бороздин, Окулов, любовник г-жи Глинской и потом обыкновенные гости его превосходительства: Бутурлин, Рибас, Третьяковский, Беклемишева и прочие.

25 Декабря 1781 г.

За обедом у Бецкаго были только: Рибас с женою, я и дежурный Трубников. Поутру у Рибасши был Бригонци и между прочим сообщил ей, что Государыня пожаловала ему 1400 рублей. По этому поводу Рибасша толковала о несправедливости Государыни, которая раздает деньги всяким проходимцам, сколько они попросят, а если Бецкий станет ходатайствовать о каком нибудь достойном человеке, то на его просьбы не обращают внимания;, что Государыня не платит собственных долгов и отсылает заимодавцев к князю Вяземскому, а тот говорит им: «господа, казна вам должна столько-то; удовольствуйтесь вот такою-то суммою», т. е. вдвое или втрое меньше того, что они должны получить; или предлагает им вместо уплаты товары, железо, лен и проч. По словам Рибасши, Государыня доверяется лицам, которыя вовсе того не заслуживают. Говорили об архитекторе, строившем своды и потолки в Царскосельском дворце, которые чуть было не задавили Государыню. Бецкий так недоволен, что хочет просить, чтобы его уволили от должностей в Кадетском Корпусе, в Смольном, в Академии, в Канцелярии строений и садов, и останется только попечителем в Воспитательном Доме. Я, право, никогда не видал Рибасшу в таком бешенстве, как в этот день: она высекла дочь свою Софью и Аннушке тоже досталось, потому что она ее била собственноручно. За обедом Бецкий был очень печален; потом он поехал во дворец, а меня завез в своей карете в Корпус. В этот день был большой бал у девицы Давиа; я узнал некоторыя подробности и привожу их здесь. Роль хозяина играл Рибас. Обер-шталмейстер явился во всех своих бриллиантах, с орденскою лентою, в шитом мундире, с придворною прислугою, не забыл своего бриллиантоваго эполета, словом, во всем свойственном ему блеске. Боже, когда же люди, имеющие возможность оказывать важныя услуги, перестанутъ делать глупости и дурачества! Он со всеми обнимался; он был пьян как свинья и кидался безпрестанно на шею к пьяному же Бригонци. Тут были: Бибиков в орденской ленте, Брандорф, Комачино, Брошар и прочие. Они ужинали и пьянствовали как свиньи. О люди, люди, как вы развращенны!

28-го Декабря 1781 г.

Нынче, в первый раз после двух недель, Рибас обедал дома. Тут обедал также г-н Бутринг, который находится у графа Чернышева. Еще обедали граф Робриссони, Манкарелли и Талани. За обедом много было спору о произношении некоторых Италианских слов и употребляемых терминов. Два раза правда была на стороне г-на Скванчи; но тем не менее на него нападали. Я вмешался и сказал г-ну Вукасовичу: «но может быть Скванчи прав». Я сказал это без всякаго раздражения, но тот отвечал мне с великим сердцем, чтобы я не вмешивался, что я ничего не знаю и, следовательно, должен молчать. Заметьте, что это было сказано во всеуслышание. Я ему возразил, что так не отвечают и что, если в другой раз он вздумает так относиться ко мне, я наплюю ему в лицо. Он замолчал. В этот же день, поутру, в дортуаре четвертой роты происходил другой спор, но без меня. Дело шло о продаже земель. Г-н Ес. говорил, будто Государыня поторопилась продавать Бобриковскую землю г-ну Ладыженскому, будто за нее дали четверть настоящей стоимости, и тому подобныя глупости. Г-н Синс. также поддерживал этот слух. Такия глупости показывают, как легкомысленны эти господа и в тоже время, как глупы.

В тот же день был и еще довольно горячий спор у Борисова с Болотниковым. Мы послали за Палициным, чтобы он вторил мне, когда я буду играть на скрипке, но он не захотел исполнить нашу просьбу. На вечер я был зван к К. Я поехал, но там были заняты, стало быть я проездил понапрасну. Девица Давиа провела вечер и ночь у Рибаса.

29-го Декабря 1781 г.

Рибас не показывался до 2-х часов по полудни; он сказался больным. Мы же ездили в Смольный монастырь, на репетицию «Трех Женщин» и еще другой маленькой пиесы. Слишком полтора часа мы дожидались Бецкаго, который, наконец, появился, и начали с маленькой пиесы. Там мы узнали, что девица Зверева получила от Государыни в подарок много платьев с богатым шитьем. Девица Лафон опять с мною говорила и также плакала, как и у генерала Пурпуры. Все Смольнянки, заметив это, стали между собою перешептываться. У нас в Кадетском Корпусе была опера и произошло очень странное событие. Давали пиэсу г-на Астариты. Первая актриса, г-жа Урсини спела арию, которая понравилась публике. Стали кричать «фора, фора». Олсуфьев-отец нашел весьма неприличным, что осмеливаются так кричать в публичном театре и в его присутствии, и начал изо всех сил кричать: tасеtе, аsini. Он несколько раз обращался с таким восклицанием к партеру; ни один человек не осмелился его остановить. Как я ни упрашивал в Смольном, чтобы дали бал, но все понапрасну.

30-го Декабря 1781 г.

Рибас болен, что воспрепятствовало мне обедать у Бецкаго. В клубе у Апухтина был маскарад, на котором мы оставались до 2 ½ часов. Г-жа Толстая очень странно беседовала со мною о брате своего мужа, который в Москве; она принималась толковать мне об этом от 5 до 6 раз; по счастию я убежал от нея, но она меня поймала в ту минуту, как я кончал кадриль, и мне пришлось ¾ часа выслушивать от нея всякаго рода сетования о том, что человек познается не тогда, когда он счастлив, но во время невзгоды, что достоинство тем выше, чем терпеливее умеешь сносить несчастия и проч. Она так много говорила, что ей сделалось дурно, чем я воспользовался, чтобы сыскать ей воды и убраться прочь. В маскараде было много народа; гораздо больше, чем обыкновенно.

31-го Декабря 1781 г.

Белыя Смольнянки, как и во все годы, провели канун новаго года у Бецкаго. Мы там не были.

1782.

1-го Января, 1782 г.

Я, Свечин, Болотников, Цызырев и Ушаков и многие наши офицеры ездили с визитами ко многим господам. Мы были у Апухтина, который сделал мне честь, пригласил меня обедать. Там не было ничего особеннаго; только его передния комнаты отделаны совершенно заново. От него мы поехали к нашему генерал-директору, потом были у генерал-прокурора, князя Вяземскаго, который поздоровался со всеми и следовательно и со мною. После этого мы были у фельдмаршала, князя Голицына, который также выходил к нам. Затем отправились мы к Бецкому и слишком ¾ часа дожидались его появления. Мы были в приемной князя Потемкина и с полчаса дожидались, пока он к нам вышел. Были мы и у господина Ланскаго, совершавшаго свой туалет. Я видел сего знаменитаго кавалера Сиреса (Сirеs); он с виду весьма небольшой господин. От него отправились мы ко двору в кавалергардскую залу дожидаться выхода Ея Величества; но она вышла с другой стороны, следовательно я ея не видал. Однако я видел Катерину Васильевну Скавронскую, которая была очень хороша. От двора поехал я к Бецкому, где и обедал. После обеда приезжали его поздравлять Смольнянки, вышедшия из монастыря. За столом говорили о том, как жестоко обращаются в России с людьми, а Рибасша признавалась, что она ненавидит Русских и что не хочет скрывать этого. Это словоизвержение было вызвано одним канцелярским служителем, котораго выпороли за плутни. Мы были на парадном придворном бале и видели маленьких великих князей, танцовавших польской. В этот день было большое производство в Преображенском полку и у кавалергардов. Апраксин спрашивал меня, справедлив ли слух, что из кадет многие поступят в гвардию. Я отвечал, что ничего не знаю. «Стало быть это секрет», сказал он. Нет, сказал я. Повидимому он был очень недоволен моими ответами. Мы оставались на куртаге до конца. С. и Т. повышены чином.

2-го Января 1782 г.

Никогда я так не веселился, как в нынешнем придворном маскараде. Сначала я был без маски, а потом маскировался, так что меня узнать было нельзя. Я надел домино сверх моего голубаго платья. Мамзель Талызина пригласила меня к себе на 12-е число. Я танцовал с Т. Э. П. У. и А. А. злились на меня.

3-го Января 1782 г.

После обеда я имел счастье видеть Государыню и поздравлять ее с новым годом. Говорили о том о сем, и между прочим речь зашла о господах Б. и 3. Государыня видела, как он гулял с капельмейстером Паисильоном и, говорят, что она смотрела пиесу, которую сочинил Б., очень плохую шутку. Рибас подтверждал, что это так. Я тоже с этим согласен, но в таком случае зачем же Рибас одобрял его? А он именно заказал ему написать музыку на эту пьесу, наперекор поляку Вильке, который сочинил ее для г. Браницкаго и его супруги. Рибас разсказывал, что у него есть большой и подробный журнал, в котором все корпусные описаны и в котором содержится много правды, так как недостатков в Корпусе много. Государыня отозвалась, что ей известно об его дружбе с 3. и пр. Рибас сказал, что есть кадеты, которые дрались с Б.; между прочими он назвал г. Скоропадскаго, который был одарен редким умом и проницательностью. И З. и Б. присутствовали при всех этих разговорах. Мы поехали в монастырь, на бал к Смольнянкам, но там ничего не было. Девицы 3-го возраста играли маленькую пьесу, потом шла опера «Три Фермера», а потом ассамблея для собравшихся родных. Девица Каменская много говорила мне о своем путешествии, о том, как князь любит меня и о смерти княгини 20. Она пригласила меня к себе обедать в Пятницу. Я видел девицу П. Г. Т.

4-го Января, 82.

Меня приглашали на концерт к Хераскову, но я не поехал, потому что утром Рибас сказал мне, что Государыня сердилась на Бецкаго, зачем он пускал меня в новый год с поздравлениями к большим господам, и что, следовательно, и нынешний день мне нельзя быть у Хераскова. Я был на конском бегу. Рибас говорил мне о потере, понесенной мною в графе Роб. и что я должен стараться вознаградить ее и отваживаться еще чтобы получить назад.

5 Января, 1782.

Ничего не было. Рибас обедал дома. Был гр. Р. вечером; я играл и выиграл восемь партий в гаммон (аu gammon).

6 Января, 1782.

Большой праздник. Я обедал у Бецкаго, где обедали также камергер Мятлев, княгиня Репнина с дочерью, Ржевский с женою, девица Рубановская. Шувалов приехал, когда мы были за столом. За обедом много говорили о разных предметах. Тут же обедал Талызин. Я был приглашен на нынешний день к Апухтину, но пришлось отказаться: Рибас еще в карете говорил мне, что Государыня решительно не желает, чтобы я принимал эти приглашения. После обеда много говорили о театре. Есть слух, что управление театрами отдадут господину Бауеру. Г-н Мятлев сделал мне честь говорить со мной о предстоящем нам выпуске и о путешествии, которое мы затем предпримем. Цызырев старший был на ординарцах. Бецкий все время, что мы там были, сказал мне только свою обыкновенную фразу: что поделываете хорошего? За столом было очень весело. Много говорили о разных способах дергать зубы, и как дергают их внутри России и по деревням. Талызин разсказывал об этих забавных способах. Болотников, Дуров, двое Раевских были приглашены к Апухтину. Борисов уехал к своему отцу, Свечин к брату, Арсеньев к Державину, Стибилев к Третьяковскому, Неклюдов и Корсаков к Неклюдову, Чернушка-Дашаков к отцу и многие другие. Долго бы было их перечислять; но во всяком случае, из Корпуса в этот день выезжало не менее 25 человек. Я возвратился в 4 часа домой. Ржевский и жена его были еще на верху в комнате Бецкаго с девицею Рубановскою. Драхенфельс приходил к Рибасу в то время, как я возвращался от Бецкаго. Он хотел поговорить с Рибасом, что при последнем производстве шесть человек обошли его в полковничьем чине и посоветоваться с ним, как ему поступить. Поутру Рибас говорил о делах Реада, которыя в большом безпорядке. По его словам, если бы занимались как следует делами, покуда он был в Корпусе, то Реад был бы одним из самых богатых кадетов, тогда как теперь дела его чрезвычайно разстроены, и виноват в том опекун его Каховский, распоряжавшийся, Бог знает как, его землями и движимою собственностью, и просто ограбивший его. Государыня приказала выдать девице Зверевой 3000 рублей. Цызырева посылали к Олсуфьеву взять эти деньги. Соловой с маленьким Закревским был у Неклюдова.— Рибасша ездила в театр смотреть балет под названием Дон Жуан.

7-го Января 1782.

Все выезжавшие вчера вернулись очень поздно, и каждый разсказывал свои похождения и что с ним случилось. Рибас обедал дома. Мы сели за стол ровно в 3 часа. Вечером заезжала Рибасша и вместе с мужем отправилась на придворный балет. Свадьба г. Фромандье назначена в будущее Воскресенье. Я видел комнаты, которыя для того поспешно отделываются. Слышно, что бракосочетание будет при дворе и даже в Эрмитаже. Вчера я спрашивал у Рибаса, отчего в Смольном не было бала. Он отвечал, что не знает, а думает, что помешала этому Лафонша.

8-го Января 1782 г.

Рибас недоволен кадетами, которые, находясь эти дни у родных, жаловались на него и называли виновником всего, что произошло в Корпусе, так напр. они говорили, что он не допускает в Корпус офицеров Русскаго происхождения, а сам ежедневно играет в карты и водится с девками, вовсе не заботясь о том, что делается в Корпусе. Оно и правда. Лафонша, дочь ея, мадам Вотрен ходили смотреть комнаты невесты, убирали всем нужным и оставались там очень долго.

9-го Января 1782 г.

Я обедал у Бецкаго, где были княгиня Вяземская, г-жа Таверо, девица Рязанова. За столом только и речи было что о Парижских модах, привезенных графинею Шуваловою. Дежурным был Арсеньев. Свадьба Зверевой с Фромандъе будет при дворе. Я спросил у Бецкаго 200 рублей из находящихся у него моих денег. Вчера и в Пятницу дано было знать родителям кадет, что к ним отпустят их; поэтому все были наготове, как от Бецкаго последовало распоряжение никого не отпускать по причине наступившей дурной погоды. 45 человек кадет, по приказу Рибаса, написали родным записки с извинением, что не могут быть за непогодою. Мне очень любопытно знать, как примут в публике эту непоследовательность. Экипажи приезжали и отправлялись назад с известием, что кадетов не отпускают. Так было спроважено до 30 экипажей. Родители не хотели верить, и экипажи с людьми должны были опять ехать в Корпус с предъявлением, что Рибас обещал отпустить кадет; но посланных отсылали во второй раз. Когда Зверева поехала в Эрмитаж к бракосочетанию, со всеми монастырками делалось дурно.

10-го Января 1782 г.

В Смольном был бал по случаю свадьбы Зверевой. Было очень скучно. На этом балу не чувствовалось оживления, как на прежних; был Пальменбах с женою. Поутру я ездил к новобрачной с поздравлением и встретил у нея Катенину и ея мужа. В Смольном оставались до 11 ½. Я возвратился на запятках кареты. За ужином я сидел возле девицы Цитиной. Много шутили на счет того, что я не так весел, как прошлые разы. Я видел г-на и г-жу Буксгевден и девицу Алексееву. Он мне сказал, что я должен написать поздравительное письмо с новым годом, и что он берется доставить оное по назначению. Бецкий был на балу; но Рибаса и жены его не было: он сказался больным. Вчера от г-жи Талызиной присланы пригласительные билеты кадетам и мне.

11-го Января 1782 г.

Рибас обедал дома. Он принес мне от Бецкаго 200 рублей, половину золотом, другую половину ассигнациями. Он приглашен к маркизу Вераку на ужин. Кадетам 1, 2 и 3 возрастов приказано, чтоб они приготовились играть комедию в присутствии маленьких великих князей. По словам служанок Зверевой, в Смольном много смеялись над девицею Ратевой, называя ее Бобринскою. Я написал и послал письмо.

12-го Января 1782 г.

Мы не были у г-жи Талызиной. Поутру, возвратившись от Бецкаго, Рибас сообщил, что никого из кадет до выхода из Корпуса не будут отпускать к родным. В Апухтинский клуб отосланы назад билеты с извинением от кадет, которые не могут ими воспользоваться, так как Бецкий получил от Государыни повеление, воспрещающее кадетам принимать приглашения. Рибас обедал дома. Много говорили о духах и о подобных историях. У Рибаса обедал подполковник Тамара.

13-го Января 1782 г.

Я обедал у Бецкаго. Входя к г-же Рибас, я чувствовал себя не очень хорошо. Она жаловалась на то, что Государыня очень обижает Бецкаго, что по словам Государыни дом г-жи Талызиной есть распутное место и пр. За обедом были новобрачные Фромандье и доктор. У Апухтина в клубе был маскарад; было много, но мы не были. Кадеты повторяли порусски Севильскаго Цирюльника. Играно довольно хорошо. Я там был.

14-го Января 1782 г.

Рибас притворился, что у него болит горло и обедал дома в халате. Вечером я был на придворном спектакле; шла Итальянская опера Lа finta amante. Поутру приходил Гермейер, предлагал мне купить ружей и пистолетов. Я осматривал одно ружье и пару пистолетов; не очень важные.

15-го Января 1782 г. В Корпусе был спектакль; играли Севильскаго Цирюльника кадеты четвертаго возраста: Макулов, Бехтеев, Берг, Рокасовский, Симанский, Алединский и Прыгунов. Прежде чем отправиться в спектакль, Рибасша пошла к больному мужу. Я вошел случайно и хотел уйти; но уже было поздно: мне пришлось не оставлять ея одну, вести ее к г-же Фромандье, пробыть там с нею полчаса и потом ехать назад за ея каретою. Олсуфьев-отец просил у Бецкаго позволения брать к себе сына по Воскресеньям. Бецкий соглашается, и через несколько времени спрашивает у Скванчи: кто дежурный? Тот отвечает, что Апраксин. Бецкий говорит, чтобы на место Апраксина дежурным был Олсуфьев, который на завтра будет свободен и может отправиться к отцу. Привожу это обстоятельство по причине его странности. Если бы, действительно, сама Государыня приказала не выпускать нас из дому в течение двух месяцев, которые нам остается еще прожить в Корпусе, то Бецкий ни на минуту бы не задумался решительно отказать Олсуфьеву и объявил бы на отрез, что велено никого не отпускать. Ну, а если случайно откроется, что Государыня тут ни при чем, и что распоряжение это выдумано только для того, чтобы скрыть свои виды и отклонить неудовольствие публики? Берегитесь!

16-го Января 1782 г.

Против обыкновения я не обедал у Бецкаго, так как Рибас болен, а без него мне нельзя там быть: я слишком еще молод, слишком ребячлив и могу наделать глупостей. Вечером приезжала Рибасша и оставалась несколько времени. Этот день мы охотились в саду на зайца. Сольц жаловался, что заяц перепортил ему много плодовых деревьев, обгладывая со всех сторон кору. Собаки наши поймали его.

17-го Января 1782 г.

В Смольном был спектакль «Молодая Канадка», и потом опера «Служанка-госпожа», музыка Перголезе. Мы играли без приготовления, стало быть акомпанировали почти на угад (à livre ouvert). За тем было многолюдное собрание. Рибасша была во время нашего обеда. Мальтиц обдал тут. Рибас долго играл в билиард с Робаронтом. Вставая из-за стола, я увидел, как вошли Фабер, Свешников и другой гувернер третьяго возраста. По возвращении из Смольнаго, я хотел пойти к Рибасу, но дверь у него заперта. Кажется, что была ложа.

18-го Января 1782 г.

Поутру ходил к Рибасу осведомиться об его здоровьи. Он недомогал и лежал в постели. В три часа пополудни приехала его проведать Рибасша с девицею Лафон. Оне пробыли с четверть часа. В 5 часов я пришел к Рибасу. Его трясла лихорадка, но я склонен думать, что он притворялся. Он говорил обо всем, говорил очень хорошо и основательно. Между прочим, говорил он, что весь медицинский факультет состоит из глупцев и перебирал их одного за другим, а потом делал заключение обо всех, и выходило, что все они невежи.

Т. е. собрание масонской ложи.

Исключением назвал он Фреза. Он говорил о Рожерсоне и что Государыня очень хорошо делает, что так редко к нему обращается. Он очень бранил г-на Санио, отзываясь о нем, что он был прост, хотя и очень добрый малый, но простота была в нем разительная. Он разсказывал также о лекарствах, приготовляемых в чужих краях и неизвестных здесь. Нынче Азор за альковом Рибаса много болтал, что с ним бывает очень редко. Рибас говорил, что он доволен всеми, что ему не в чем упрекнуть себя, что есть у него на душе одно дело и что когда оно исполнится, он умрет спокойно и пр. Мы ему сказали, чтоб он не говорил так много, потому что это ему вредно. — «Да вы сами все молчите, и мне хотелось занять вас». К вечеру пришел доктор. Надо признаться, что этот доктор — отменное животное. Рибас много говорил о разных лекарствах, которыя приготовляются для больных и называл, какого ему хочется принять. Наконец, он дал нам понять, что мы его безпокоим, и нас осталось с ним только трое: Шмит, я и Скванчи.

19-го Января 1782 г.

Рибас все болен и в постели. Рибасша приехала и оставалась очень долго. Она обедала у графа Чернышева.

20-го Января 1782 г.

Утром была Рибасша проведать мужа и сказать мне, что Бецкий назвал к обеду много гостей, и что если я хочу, то могу туда приехать. Я поехал. Многие из приглашенных не явились, отозвавшись нездоровьем. Были Завадовский, Безбородко и граф Николай Румянцов, а не приехали, хотя и были приглашены: Воронцов, гофмаршал Орлов и еще нисколько человек. По словам графа Румянцова, он назначен министром к трем или четырем Немецким курфирстам. Жить он намерен во Франкфурте на Майне. За столом много говорили. Завадовский нездоров и после обеда уехал. Перед обедом Бецкий распространялся о докторах, как они поступают с выздоравливающими, о том, что доктору никогда не бывает довольно времени для занятий, а между тем он знает докторов, которые безпрестанно играют в карты. Этот день я занемог. Дежурным был Миклашевский.

21-го Января 1782 г.

Утром Рибасша приехала к мужу и от него приходила проведать меня. Я лежал в постели, без жилета, потому что я не привык к нему и никогда с роду не носил его. Войдя, она спросила, отчего я без жилета. Чтоб сделать ей угодное и поскорее от нея избавиться, я живо надел жилет, и скинул его, как скоро она ушла. Вероятно кто-нибудь пересказал ей об этом. Надо было послушать, что она наговорила Бецкому, возвратившись отсюда! По ея словам, я — негодяй, щенок, сопляк, упрямый мужлан, неуч, неряха, что напрасны все труды, употребленные на мое воспитание, что я самый небрежный и самый презрительный человек изо всех, кого она знает. Дежурный, возвратившись от Бецкаго, передал мне это похвальное слово, которое она обо мне произносила. Рожерсон назначил мне лекарство.

22-го Января 1782 г.

Принесли мне лекарство, накануне прописанное Рожерсоном. Мне было лучше, и я не хотел было принимать лекарство, но принял. Что же сделал Рибас? Он написал жене письмо, в котором уведомлял ее, что я не хотел принимать никакого лекарства и, не смотря на болезнь, ходил в сад подышать воздухом. Все это ложь. Правда, я встал с постели, потому что чувствовал себя легче, но в сад не ходил, даже не думал о том. А между тем Рибасша разглагольствовала обо мне за обедом, в присутствии Бецкаго, графа Миниха и дежурнаго. Письмо от мужа подано ей в то время, когда они еще сидели за столом. Она до такой степени много толковала, что почувствовала себя дурно, опиралась локтями о стол, поддерживая себе голову и наконец попросила позволения выдти из-за стола, ушла к себе, легла на диван и велела накрыть себя. Вот добрая-то женщина, но неспособная умерять себя! Бецкий прислал мне сказать, что жалеет о моей болезни, но что я сам виноват и не берегусь. В эти дни он один раз был у меня.

23-го Января 1782 г.

Конечно, обедать у Бецкаго я не мог. Рибас дал мне лекарство, которое я принял с большим отвращением. У меня задержание пищеварения. Многие кадеты заболели тем же, т. е. от того же поветрия.

24-го Января 1782 г.

Сегодня мне гораздо хуже вчерашняго. Господин генерал-директор часто присылал осведомляться о моем здоровьи, Я приказывал благодарить его.

25-го Января 1782 г.

Мне гораздо хуже, чем все эти дни. Дежурный разсказывал мне, что происходило у Бецкаго из-за меня. Сцена, бывшая в Пятницу, ничто в сравнении с нынешнею. Она превосходила всякое вероятие. Кроме тех свойств, которыя мне тогда приписывались, я был еще величаем дьяволенком (diablotin). Но Бецкий отнюдь не вторил Рибасше в ея неумеренных отзывах. Так как Рибас совсем выздоровел, то отзывы его супруги отличались величайшим презрением по отношению ко мне.

26-го Января 1782 г.

Приняв лекарство, вчера прописанное Рожерсоном, я почувствовал себя несравненно лучше, мне принесли его выпить полный большой стакан. Рожерсон весьма обо мне заботился во время моей болезни и навещал меня по два раза на день.

27-го Января 1782 г.

Я совсем выздоровел и оделся. У Апухтина в клубе был маскарад. Я проиграл безделицу в билиард.

28-го Января 1782 г.

Я совсем здоров, но Рибас болен.

29-го Января 1782 г.

Дежурным у Бецкаго был князь Путятин. Он явился туда после 10 ½ часов и сходил навестить давнишняго приятеля своего Крезалина, который живет у Неплюева, что рядом с Бецким. Между тем, по приказанию Бецкаго, его везде спрашивали и не находили. Наконец ему доложили, что князь Путятин пошел пешком, а сани стоят у крыльца. По возвращении спрашивают, где он был. Тот отвечает, что ему сделалось дурно, что он завернул на Неплюевский двор, где его рвало, и подобный вздор. Бецкий разсердился и прогнал его в Корпус до обеда. Вчера Сиверша вышла замуж за брата князя Путятина. Прежде чем явиться к Бецкому, наш князь заехал к брату, где пробыл полчаса и оттого запоздал на дежурство.

30 Января 1782 г.

Против обыкновения, я не обедал у Бецкаго, потому что Рибас болен, а без него мне нельзя там быть, потому что я еще так молод и мал, и могу наделать глупостей. Дежурным у Бецкаго был Дуров; он отправился из Корпуса после 10 часов, хотя встал очень рано. Это все от привычки часа три или четыре проводить в сборах.

31 Января 1782.

Нынче мой черед дежурить у Бецкаго. Так как был выговор, зачем дежурные очень опаздывают и велено являться раньше, то я отправился в 8-м часу, и ровно в 8-мь был у Бецкаго. Погода дурная, резкий ветер и 20 градусов холода. Меня послали к Лафонше, узнать об ея здоровье сказать ей, что так как в Смольном хотели дать спектакль, то нельзя ли устроить его на этой неделе. Дорогою я обморозил себе уши и левую щеку; я тер их, но безуспешно. Щека отошла, но уши обморожены. Я видел девиц Зыкову, Архарову, Мещерскую, Барыкову, Шереметеву. В 3 часа по полудни Бецкий отправил меня домой. Я поехал в санях. Потом был я у Ея Величества и оставался там довольно долго; мы говорили о многих предметах, между прочим обо мне и о многих других лицах.

1 Февраля 1782 г.

Поутру было 26 ½ градусов холоду. Я позабыл записать что у меня произошло дня 3 или 4 тому назад с швейцаром или вернее с помощником швейцара. Мне принесли письмо от г. Белля, надписанное на мое имя. Лакей принесший его сказал швейцару, что письмо ко мне; но швейцар не захотел мне его отдать и возвратил лакею, сказав, чтоб тот отнес к Рибасу. После обеда Рибас передал мне письмо. Я узнал как было дело и сказал помощнику швейцара, что он будет меня помнить, коль скоро в другой раз так поступит. — Рибасша была здесь перед обедом и много говорила о Закревском, об его безчестных поступках, о том что Государыня дала указ Бецкому разсмотреть бумаги Моллера, который служит в Воспитательном Доме и, по словам Рибасши, ворует у Бецкаго даже мебель.

3 Февраля 1782 г.

Рибас призвал меня к себе и сказал, что я должен обедать у Бецкаго. Я там обедал. За столом были Арцис Лазаревич, Гютри, Раевский, бывший дежурным и Рибасша. Граф Миних не приехал по нездоровью. Распрашивали о здоровьи Рибаса, что он делает, чем болен. В 10 ч. утра Бецкий посылал дежурнаго сказать Рибасу, что Государыня ожидала его эту неделю в Эрмитаж. За столом Рибасша хотела послать мужу книгу для прочтения: «Чувствительное путешествие Стерна».

Во Вторник Рибасша была здесь в Корпусе и между прочими росказнями передавала Рибасу, что она, Сиверша и Франческони говорили о нем, и что все они единогласно называли его сумашедшим и негодяем. Слыша это, я нарочно ушел прочь. Через несколько дней Франческони приехал навестить Рибаса, который начал кричать на него, говоря, что он может отомстить людям, которые о нем дурно отзываются, что никто не смет мешаться в его дела и что Франческони не может чернить его в глазах г-жи Рибас, как он это сделал с г-жею Лафон и ея дочерью. Сцена эта происходила в присутствии Поццо и Вукасовича, которые посмеивались при этом.

4 Февраля 1782 г.

При дворе был маскерад. Я на нем чрезвычайно скучал и возвратился оттуда пешком. Рибасша была в исходе 5 часа. Одна дама, маленькая ростом, идя рядом с другою, великорослою, крепко ударила меня веером; я не полюбопытствовал и не пошел за нею.

5 Февраля 1782 г.

Ничего не было, кроме того, что Рибас встал и что к нему приезжал Паизиелло. Я позабыл несколько дней назад записать, что Рибас-младший сказывал мне, что он разошелся с г-жею Давиею, что она злючка и распутница. Я ему сказал на это, как он может так отзываться о женщине, которая всевозможно о нем заботилась и, так сказать, содержала его. Он возразил, что при всем том он имеет доказательства ея злости и распутства.

6 Февраля 1782 г.

Я обедал у Бецкаго с Рибасом, который в первый раз туда приехал после очень долгаго времени. Рибас мне говорил, что я должен отправиться в Эрмитаж; но это не состоялось. У Бецкаго обедали Ржевская и ея муж. Потом я был в Смольном, где мне было очень весело. Я видел все что хотел видеть и говорил что хотел говорить; следовательно я был доволен и удовлетворен. Я ужинал с нею. Девица Лафон глядела так глупо, что всякий раз, когда я на нее смотрел, насилу удерживался, чтоб не захохотать.

7 Февраля 1782 г.

Первый день великаго поста. Рибас обедал дома. Я намерен во весь пост не есть скоромнаго. Посмотрю, в состоянии ли буду выдержать.

8 Февраля 1782 г.

Последний день Немецкой масляницы. В городе был маскерад; у Комашино был бал, куда приглашены были Рибас и Адор. Он не обедал дома.

9 Февраля 1782 г.

Рибас обедал дома и после обеда взял книгу с отметками, чтобы везти ее к Бецкому. После обеда был граф Робриссони. Утром я ездил к г-ну Фромандье. Там была девица Алексеева, но я ея не видел, потому что уехал немного раньше. У Фромандье был тот Француз, который приехал с Апухтиным из чужих краев. Дежурным был Реад. Он привез известие, что выпуск будет до Пасхи и что некоторых выпустят капитанами.

10 Февраля 1782 г.

Я обедал у Бецкаго. Прежде чем сесть мне в экипаж, Рибас сказал мне, что накануне у Бецкаго говорено обо мне, что мне остается мало времени, жить в Корпусе, что я должен готовиться к выпуску, что уже сделаны соответствующия раепоряжения. хотели, чтобы со мною ехали три кадета, кроме того профессор и еще кто-то, кого он не хотел мне назвать; но напоследок он мне сказал, что имя профессора Бибер, а другой некто князь Менщиков. Я чрезвычайно удивился, услыхав, что в конце концов ко мне приставят двух гувернеров. Рибас отвечал, что то будут вовсе не гувернеры, а только сопутники. Тем временем мы приехали к Бецкому. Рибас пошел наверх, а я покамест остался внизу у жены его, и через несколько времени мы с нею отправились на верх. Увидав меня, Бецкий позвал меня к себе в кабинет и сообщил мне тоже самое, что перед тем я слышал от Рибаса; но князя Менщикова он мне не называл. Он мне сказал, что профессор Бибер из Петропавловской школы. Рибас дорогою спрашивал меня, кого именно я выбрал в сопутники. Я отвечал, что до сих пор выбор мой остановился только на двух — Свечине и Болотникове. На это он мне сказал, что Бецкий про то знает, зовет Свечина гордецом, отнюдь не советует мне брать его, а у Болотникова, по его мнению, слишком мещанския повадки. Я возразил, что это не относится к делу, так как в сущности он хороший человек, а остальное придет само собою. Он сказал, что коль скоро я настаиваю, то пусть Болотников едет со мною. «Но кто же третий?» спросил он. Я отвечал, что я еще не знаю, так как мне наперед ничего не сказали, а подобные выборы нельзя делать наобум; иначе, пожалуй, придется раскаяться. Он одобрил слова мои и очень расхваливал князя Менщикова, его качества и пр. За обедом были Лазарич, Фрич и обыкновенная компания. В пять часов мы возвратились от Бецкаго, и Рибас предложил мне поиграть на билиарде. Я воспользовался этим случаем и по поводу гувернеров спросил, могу ли я надеяться, что после четырехлетняго путешествия выпустят меня совсем на мою волю. «Да, конечно», отвечал он. Затем я представлял ему, как было бы неудобно путешествовать с людьми, которых вовсе не знаешь и что в короткое время, которое остается пробыть в Корпусе, следовало бы ближе познакомиться с характерами моих будущих сопутников. Он спросил: «А если бы я поехал со всеми вами, были ли бы вы довольны?» Я отмолчался, а он не продолжал речи и стал считать количество билиардных ударов. Вошли кадеты, и разговор наш прервался.

11 Февраля 1782 г.

Я узнал, что в прошедшую Середу умер В. Г. Ш.  Это меня очень огорчило. Он был очень добр ко мне, и я обязан всей его семье. По возвращении от Бецкаго Рибас советовал мне открыться во всем Бецкому и чистосердечно поговорить с ним о положении моем по выходе из Корпуса, о нашем путешествии и всей его обстановке, словом, о моей будущности. Рибас советовал, чтобы я сначала поговорил обо всем этом с ним, дабы и он в свою очередь мог сообщить мне, что ему придет в голову. Я отвечал, что вполне соглашусь со всем, что он мне скажет.

12 Февраля 1782 г.

Вечером Рибасу прислали от Шкурина билет с приглашением на похороны В. Г. III. Ночью я не мог заснуть: мне все представлялся покойный В. Г. III. Я целый час плакал; но такова воля Провидения! Рибас проговорил мне тоже что и вчера, т. е. что я во всем должен открыться Бецкому относительно вообще моих дел, и что для этого он нарочно повезет меня туда завтра вечером. Я и без того должен завтра обедать у Бецкаго, но как поутру ему недосужно говорить со мною, то я должен воспользоваться вечером. Сегодня у Рибаса обедал здесь г-н Бибер; перед тем он был у Бецкаго, который говорил с ним обо мне, о том, как со мною обращаться и пр. Сколько мне кажется, это неуклюжий чудак.

13 Февраля 1782 г.

Я обедал у его превосходительства. Оттуда я возвратился домой в четыре без четверти часа и потом развлекся поездкою на бега, где было удивительно много народа. Я приехал оттуда в 5 часов, успел одеться и отправиться к Рибасше, у которой была бывшая графиня Сиверс, ныне княгиня Путятина, с маленькою дочерью; там же был Франческони, и на короткое время приезжал Нолькен с женою; по его словам, он должен через несколько месяцев отбыть в Швецию. Приезжали к Рибасше также граф Кобенцель с неким графом Ламбергом или Лембергом. Рибас сказал мне, что я могу идти на верх поговорить с Бецким. Я пошел и застал его одного с графом Минихом. Я поклонился им при входе. Граф Миних спросил, слыхал ли я про путешествия профессоров нашей Академии внутри России и читал ли я описания этих путешествий. Я отвечал, что не только слышал я про них, но имею у себя эти описания. Он пересказал о том его превосходительству. Бецкий отозвался одобрительно и спросил, не нужно ли мне что нибудь сказать ему. Я отвечал, что нужно. Тогда он повел меня в свой кабинет, сел и начал говорить о делах, лично до меня касающихся, о моем путешествии, с кем и как, распространялся о многих путешественниках, которые понапрасну ездили и вместо пользы возвратились домой хуже, чем поехали. Он открыл мне в общих чертах денежныя мои средства, и я обязан ему вечною признательностью за попечение о моих делах, об устройстве которых он всячески заботился. Нас перервали в самую интересную минуту: пришел Рибас и доложил о приезде графа Кобенцеля. Бецкий встал и ушел. Граф передал ему письмо от какого-то эрцгерцога, чем Бецкий был чрезвычайно доволен. Граф уехал, а мы возвратились в кабинет. Он долго говорил со мною, пока наконец позвали нас к ужину. Рибасша этот день много смеялась. За столом хорошо отзывались о Франческони. Все были согласны в этих отзывах, что бывает чрезвычайно редко в этом доме, где обыкновенно спорам не видишь конца. За обедом Рибасша хохотала до того, что боялись, что с ней сделается дурно и что она задохнется от хохоту. Дежурным был Ушаков белокурый. По возвращении от Бецкаго я оставался у Рибаса часа с полтора. Мы говорили о моем положении, о моих делах, о любви моей к Р. В., о том, что граф Алексей Орлов ненавидит его и о многих других предметах, которые было бы очень трудно здесь излагать. Между прочим он много толковал о векселе в тысячу рублей, которые граф Алексей Орлов дал ему взаймы, а потом подарил их ему, а через несколько времени вышло так, что он должен был заплатить их Кристину, одному из служителей графа Орлова.

14 Февраля 1782 г.

Рибас мне сказал, что он написал Бецкому о том, с какою признательностью принял я то, что он милостиво изволил говорить мне накануне вечером о моем состоянии и о путешествии. — Сегодня утром в половине десятаго начались у кадетов экзамены. Бецкий не приезжал.

15 Февраля 1782 г.

Поутру Бецкий был на экзаменах, а оттуда пришел к Рибасу. Послали за мною. Бецкий говорил много о путешествии и решительно настаивал, чтобы для моих поездок по России мне назначить еще одного человека. Рибас назвал некоего Озерецковскаго. Бецкий спросил, кто он такой. Я сказал, что это честный и образованный человек, безо всяких притязаний. «Такой человек и нужен», заметил Бецкий. Он ушел от нас в полдень. У Рибаса была ложа или вернее репетиция ложи, имевшей заседание после обеда. Надзирателями Поццо и Мальтиц. В ложе участвовали также Свешников, Мортье и Фабер.

16 Февраля 1782 г.

Были в Корпусе экзамены. Я почти не помню, что происходило.

17 Февраля 1782 г.

Сказывали, что Рибас отказал от дому своему брату и госпоже Давие.

18 Февраля 1782 г.

Я катался в санях с Болотниковым и возвратился довольно поздно. Я ездил до Смольнаго монастыря и оттуда к Б., где пил чай. Поутру я говорил с Озерецковским о путешествии мне предстоящем и о местах, которыя надо посетить.

19 Февраля 1782 г.

Кадеты два дня как окончили экзамены. Теперь экзаменуют гимназистов.

20 Февраля 1782 г.

Я обедал у Бецкаго. Были Ржевский с женою, Рожерсон, Фрезе, Бутурлин-дежурный, Рибас, Рибасша, я и граф А. Сегодня составлял я записку местам, где мне побывать во время путешествия по России. Поутру проезжали мимо, с великим торжеством, в двух придворных каретах, посланцы Крымскаго хана, в сопровождении гусар и четырех Татарских всадников. Бецкий спрашивал у меня, готова ли бумага или записка, о которой он мне говорил несколько времени тому назад. Я ему подал ее, сегодня оконченную. Тогда Бецкий сказал мне, что он очень заботится обо мне и несколько раз говорил Государыне о моем путешествии и о распоряжениях по оному, что он боится, как бы князь Орлов не помешал своими спорами его предположениям, и что вследствие этого он повезет меня к Государыне, дабы она от самого меня услышала, чего я желаю и как лучше распорядиться. Тут Рибас сказал, что Бецкому надо ехать со мною туда поскорее: иначе князь успеет испортить дело, так как он скоро приедет, и его ждут в Середу или в Четверг.

21 Февраля 1782 г.

Рибас посылал своего лакея узнать, когда будет князь. Ему сказали, что он приедет еще не так скоро, потому что послал за своими музыкантами, которых отправляет в Москву.

22 Февраля 1782 г.

Рибас в постели. Жена приезжала навестить его. Он не приходил обедать. У меня эти дни болит голова. По словам Шмидта, мне следует отворить кровь, так как головная боль у меня от полнокровия.

23 Февраля 1782 г.

Бецкий присылал своего дежурнаго Кухарскаго узнать о здоровьи Рибаса и сказать мне, что завтра я поеду с ним, Бецким, в Эрмитаж. Рибасша приезжала вечером. Кухарскаго посылали к Апухтину спросить, когда выступит Киевский полк. У Рибасши живет женщина, сын которой служит в этом полку; мать желает, чтобы он оставался при ней.

23 Февраля 1782 г.

Я обедал у Бецкаго. Были князь Голицын и жена его, урожд. Головина, из Смольнянок, недавно вышедшая замуж; граф Миних, Рибасша, я, Бецкий и дежурный Бухвостов. Было скучно. Новобрачная что-то дулась. Муж — рослый мущина. После обеда Бецкий сказал мне, чтобы я ехал за ним в моей карете, так как его карета одиночная. Так мы и приехали в Эрмитаж. Государыня была уже там. Я имел счастье поцеловать у нея руку и приветствовать ее. Она играла в биллиард с Ланским. Она выиграла партию, начала другую и опять стала выигрывать. Она мне сказала, чтобы я кончил за нее партию, и я ее выиграл.. Ея Вел. села в кресла и стала говорить со мною о предстоящем мне путешествии по России и о том, что следует сначала узнать свой край, а уже потом смотреть чужие. Она милостиво сказала мне, что надеется, что я доволен распоряжениями, сделанными относительно меня. У меня выступили слезы, и я едва удержался, чтобы не расплакаться. Через несколько времени она встала и ушла. Я имел счастье в другой раз поцеловать ея руку. Бецкий позвал меня и начал говорить о приготовлениях к путешествию. Он показал мне бумагу, в которой означена сумма, доходом с которой я буду пользоваться; этот доход слишком в 15 т. рубл. Бецкий говорил о своей искренней дружбе ко мне, на которую я никогда не считал его способным. Я ему безконечно обязан за то. Разговор мой с Бецким продолжался более часу, после чего Государыня ушла к себе. Ея Величество раза два-три спрашивала меня, как я себя чувствую и сообщила, что по словам Рожерсона я полнокровен, и надо мне отворить кровь.

24 Февраля 1782 г.

Шмидт отворил мне кровь из правой руки и выпустил две чашки. Я почувствовал себя дурно и едва не упал в обморок. Рука мешала мне целый день что нибудь делать.

25 Февраля 1782 г.

Перед полуднем я гулял; была хорошая погода. Я ходил пешком, а потом взял сани. Был у книгопродавца и купил несколько книг. Дома застал Маврина с Кайсаровым; потом пришел и Бригонци.

26 Февраля 1782 г.

Ездил обедать к Бецкому. Рибас опять заболел горлом и не мог быть у Бецкаго. Там обедали два брата Завадовские, граф Воронцов, князь и княгиня Путятины. Накануне они приезжали в Корпус проведать своего брата, но он куда-то затесался, и его проискали понапрасну. По отъезде их он приходил к Рибасу извиняться и сказал, что его не могли найти, потому что он был у гувернера. Завадовский много шутил над Рибасшею по поводу того, что муж ставит ей рога с девицею Давнею. Раза два или три говорил он ей об этом. Рибасша очень была смущена и не знала, что ей возражать. Она обращалась ко мне, спрашивала, правду ли говорит Завадовский. Словом, я редко видал ее в таком смущении. Она путалась и заминала разговор, но Завадовский продолжал жестоко над нею подтрунивать, зная, что тут ея слабая сторона. Она между прочим говорила, что вовсе не ревнива и что за Давиею ухаживает не муж ея, а его брат. Но Завадовский возразил, что имущество у братьев нераздельное и проч. Словом, Рибасша была порядком осмеяна, а как она сама довольно часто осмеивает других, то сидевшие за столом поддакивали Завадовскому и, повидимому, были довольны тем, что ей досталось, а это приводило ее еще более в замешательство. После обеда она ездила к мужу и передала ему все происходившее за обедом, жалуясь на Завадовскаго, что он очень надоел ей. Я полагаю, что так. А когда сама она начнет над кем издеваться, то этому конца не бывает.

27 Февраля 1782 г.

Сегодня началась балотировка в присутствии Бецкаго, который нарочно для того приезжал.

28 Февраля 1782 г. На балотировку, происходившую в покоях у Рибаса, приезжал в Корпус князь Голицын.

1 Марта 1782 г.

В Корпус приезжал на балотировку генерал Меллер.

2 Марта 1782 г.

Гвардии майор Михельсон приезжал присутствовать при балотировке и закрыть ее. Тут же находились г-н генерал-директор и г-н майор Рибас. Я ездил к Бецкому обедать и застал его отменно веселым и довольным. Он мне сказал, что Государыня взяла к себе доклад о корпусных делах и, как он надеется, утвердит и подпишет немедленно все, о чем он просил. К обеду приехал князь Голицын. Очень достойный человек этот князь Голицын. Он весь честность и мягкосердечие. Говорили о разных предметах. Дежурнаго за столом не было. Мне давали разныя поручения, и я исполнил их к удовольствию поручавших, как напр., выхлопотать позволение Бутурлину и Хованскому повидаться в эти дни с родными. Бецкой приказал мне передать в Корпус о милостивом расположении Государыни к Корпусу. Я никогда не видал Бецкаго таким веселым, как в этот день.

Из путеваго дневника

14 Июня 1782 г. (Москва).

По утру мы осматривали ткацкую фабрику, принадлежащую купцу М. Механизм почти тот же, как и на галунной. После того мы были в Екатерининской больнице, где, все отличается удивительною чистотою. Туда посылают кого угодно. По выздоровлении больнаго требуется заплатить только то, чего стоили лекарства. К этой больнице присоединен дом инвалидов для старых раненых солдат, которые не имеют никаких средств к жизни. Они получают по 4 копейки на день. Помещение содержится очень чисто. Между этими инвалидами мы встретили одного ослепшаго Француза. Его имя Мортье, он служил в наших полках. Я забыл упомянуть, что в больнице показывали нам одного больнаго, совершенно обезображенного и распухшаго и нам сказали, что его довел до такого состояния родной сын. Он еле дышал. Полагали, что он не останется жив. Сын перебил ему несколько ребер. Мы видели этого сына, который находился по близости, и спрашивали у него, зачем он так поступил с отцом. Он отвечал, что если бы знали, до чего он был доведен отцом, то оправдали бы его. «Короче сказать, да будет вам известно, что он водится с четырьмя или пятью колдунами. Впрочем, если вы считаете, что я поступил дурно, то пусть мне отрубят голову». Он говорил, что он из дворян и учился ездить верхом в Петербурге. Я думаю, что у него не порядочна голова. Я был очень доволен порядком и чистотою, которые царствуют в инвалидном доме. Я заплатил 46 рублей портному Шмидту за фрак и жилет. В театре давали Русскую оперу, под названием: «В поход с непременных квартир».

15 Июня 1782 г. (Москва).

Поутру был у меня банкир Цирольд, которому Нарышкин вчера вечером имел любезность сообщить, что у меня есть на него вексель. Я не мог принять его и, отправившись к нему сам, получил от него 3 т. рублей, под двойную росписку: 2500 рубл. ассигнациями или банковыми билетами и 500 рубл. золотом. Вот форма этой росписки: «Получено от г-д Цирольда и компании, по приказанию и за счет г-д братьев Ливио, 3 т. рублей, из коих 2500 рубл. банковыми билетами и 500 рубл. золотом. Двойную росписку эту, вместо одной, писал Бобринский. Москва. 15 Июня 1782 г.».

16 Июня 1782 г.

Мы ездили смотреть модель дворца, который будет строиться на площади в Кремле. Модель эта — одно из прекраснейших произведений зодческаго воображения. Сам архитектор 29) любезно нам объяснял разные фасады этого обширнаго здания, которое, по общему мнению, будет таким сооружением, что Москву нельзя будет проехать, не посмотрев на него. Я обедал у графа Захара Чернышева. Графиня приехала из своей деревни. За обедом были Салтыков и его жена.

17 Июня 1782 г.

Я обедал у Ханыкова, где проиграл 100 рублей. Утром мы осматривали дом инвалидов. Этот дом принадлежал прежде Салтыкову.

10 Июля мы были приглашены на обед к наместнику, г-ну Мельгунову. Утром г-да Аксаков и Затрапезнов приезжали отдать нам визит. После обеда (где я сидел по правой его стороне) поехал сам он смотреть господина Яковлева-Собакина фабрику полотняную. Посадил нас в его карету. Приехали туда и видели точно такую фабрику, как у господина Затрапезнова вчерашний день видели. Были в гостях у жены сына его, который в самое то время в Петербурге находился. Смотрели еще бумажную фабрику и сверх того махину, способом которой масло конопляное и льняное выдавливают.

Ужинали самый тот день у Алексея Петровича, где он нам дал карту, по которой дорогу в Сибирь ехать можно видеть. Еще у него же — карту Ярославскаго наместничества, которую он намерен отослать в Сенат и на которой самыя мелкия деревни, озера и разстояния намечены, чтоб ее позволили отослать в Академию Наук гравировать. На фабрике нам подарили всякому по платку тамошней работы. На самой той же фабрике находится церковь пребогатая, двойная теплая и холодная, построенная в 1740 г. господ. прежним хозяином Затрапезновым.

Сад превеликий к дому принадлежит. Строения преогромныя, пруды выкопанные превеликие же, но все сие несколько запущено по причине несмотрения. На полотняной фабрике делались в то время скатерти в 4 аршина с ½ ширины. Г. Собакин имеет подряд со двором, по которому он всякий год ставит 2000 дюжин салфеток и которыя все с вензелем и гербом Ея И. В. и с надписью: «придворная салфетка»; но при всем том оне пропадают там.

Видели у г. наместника Ярославских дам, которыя приезжали к г-же наместнице. Сын г-на Мельгунова прапорщиком в Преображенской гвардии. Имеет притом и дочь. Сказывали нам, что тамошний народ стал смирен и добр, что редко слышно или почти никогда что нибудь воровства или убийства, и по большой части все те, которые находятся в этаких случаях, все из церковных, по причине что очень много церквей, а мало дохода, так что почти доходы церквей не в состоянии пропитать сих людей и что нужда некоторым образом приводит их к худому. Г. Мельгунов казался человеком, который много добраго в своем нраве имеет. Посудил нам дать некоторыя известия и описания с Ярославскаго наместничества.

14 Июля 1782.

Уехали из Ярославля в исходе втораго часа по пополудни и 15-го в два часа ночи прибыли в Кострому. Граф Воронцов прислал городничаго, спросить, не имеем ли мы в нем надобности. Мы поблагодарили его за честь и отвечали, что у нас уже наняты лошади под карету, чтобы после обеда сделать ему посещение. Тогда он прислал в другой раз осведомиться, довольны ли мы нашим помещением и не хотим ли переехать в другое. Мы отвечали, что не стоит перебираться на такое короткое время, так как мы уезжаем через день. После обеда мы ездили к графу, который нас принял очень вежливо. Он очень похож на дочь свою Полянскую. Он нас посадил и очень долго разговаривал с Бушуевым о разных предметах, спрашивал о здоровье обоих маленьких великих князей, пригласил нас на завтра к обеду и сказал, что он пришлет за нами карету и чтоб мы не нанимали лошадей под нашу.

16 Июня (1782).

В 10 ½ часов приехал к нам с визитом граф, в голубой ленте. Он сказал, что отдает нам визит, потому что мы путешествуем с целью принести пользу Отечеству и что подобные люди заслуживают всяческаго уважения. Мы обедали у него. Там я видел человека, который мне сказал, что видел меня у конногвардейскаго офицера Скрипицына и спрашивал о здоровье девицы Пассек; он про нее слышал, что она больна и беременна. Я отвечал, что не имею никаких известий из Петербурга и следовательно не могу ничего ему сказать. После обеда мы ездили осматривать монастырь, расположенный при самом впадении Костромы в Волгу. Монастырь этот замечателен тем, что служил убежищем царю от простонародных шаек; тут народ просил царя принять бразды правления и всячески умолял его ехать в Москву и принять царство. Он склонился на их прошение, отправился в Москву, венчался на царство и начал собою династию Романовых. В тот же день мы распрощались с графом Воронцовым, который всех нас перецаловал. Архиепископ показывал нам монастырскую церковь, построенную Борисом Годуновым.

21 Июля.

Приехали на Макарьевскую ярмарку. Поутру ездили с визитом к г. Ступишину, Нижегородскому наместнику. Там было много гостей, и между прочими три девицы Бакунины и два брата Анненковы, из которых один подпоручик в Конной Гвардии, а другой — гвардейский капитан в отставке. Мы были у архиепископа Иосифа, принявшего нас как нельзя вежливее. Повидимому, он рожден жить скорее в большом свете, нежели в монастыре. Смотрели ярмарку, где безчисленное множество всякаго народа: Французов, Англичан, Итальянцев, Бухарцев, Немцев, Жидов, Татар, Чувашей, Мордвы, Черемисов, Казанских Татар, Армян, Сибиряков и т. д. Я потерял ключ.

22 Июля 1782,

день имянин великой княгини. У обедни были почти все дамы, приехавшия на ярмарку. В первый раз после долгаго времени увидел Белавина, служащаго здесь губернатором. Он женился на дочери Нижегородскаго вице-губернатора, отменно малорослой женщине. Мы опоздали и приехали в церковь уже к молебну. Обедали у наместника, где были Зановский, Жуков, Елагин, который управлял дворцовым недвижимым имуществом и, как говорят, поживился. После обеда отправились на ярмарку, еще более многолюдную, чем вчерашний день. Смотрели фокусника-Жида и необыкновенно гибкаго и проворнаго ребенка: он загибал голову назад, подымал с земли серебряную монету и показывал одну за другою от 30 до 40 разных штук. Видели также Рай и Ад в фигурах и разныя адския мучения, которым подвергались грешники. Встретили Мигалуса, который играл у нас в Кадетском Корпусе; он дал нам большой лист с перечислением его фокусов. Мне сказывали, что экипажи князя Орлова проследовали в Царицин, что сам он в Москве и только в Августе месяце отправится на Царицынския воды. С ярмарки почти все разъехались по домам. После обеда был я у Ступишина и застал у него за картами Салтыкова.

Августа 1-го 1782. (Казанъ).

Вчера мы обедали у Вальца, жившаго в Петербурге. Сегодня были в Казанском соборе, где видели весь город. Губернатор и большая часть жителей ходили за крестами к реке. Когда все кончилось, мы ездили к архиепископу, а обедали у вице-губернатора Желтухина, куда приглашен был губернатор и почти все бывшие в церкви. После обеда я пошел в гостиную, где морской генерал (gènèral dе lа marine) Бешенцов взял меня за руку и стал сильно жать ее. Я спросил, к чему он это делает. — «Чтобы вы мне принесли счастье в картах», отвечал он. Затем он сел играть, и я поместился возле него.

Он взял меня за руку, поднес ее к губам и поцаловал. Меня это очень озадачило, и я полагаю, что он не в своем уме. Играли в лото, и я проиграл слишком 30 р., а сначала было выиграл 20 р. у вице-губернатора. Мы остались на ужин. Свечин и Болотников не ужинали. Бушуев уезжает дня на два или на три в деревню к старинной своей знакомой, г-же Есиповой. У вице-губернатора было много гостей. Перед ужином бегали по саду в запуски. После ужина опять играли, и я проиграл еще. Послышался выстрел. Губернатор велел узнать, что это значит. Оказалось, что стрелял мой лакей Федор.

2-го Августа.

Поутру был у нас с визитом Бибиков, но я был не одет и не мог принять его. Он нас звал обедать. После обеда мы ездили смотреть мечеть. Татары молятся так прилично, что следовало бы и во всех других храмах брать с них пример. Оттуда мы ездили на огромный мыльный завод; но там не случилось человека, который бы мог отвечать на наши распросы. Затем мы посетили одного стараго Татарина. Перед поездкою в мечеть, была у нас речь о развалинах древняго их города, в 120 верстах от Казани; там находят много мелких серебряных монет и других древностей. По словам губернатора, у него много таких выкопанных вещей; он их подарил каждому из нас по две и сказывал, что в Иностранную Коллегию посылали разбирать находящияся на них надписи, но безуспешно. Он нам показывал найденныя там же рудокопныя орудия, сделанныя из меди и при этом сказал, что был один генерал, знаток истории, утверждавший, что этим орудиям слишком тысяча лет и они относятся к тому времени, когда еще не знали употребления железа, которое для руднаго дела гораздо удобнее. Перед ужином мы сели в лото, и я опять проиграл около 12 р. Казань очень хорошо и правильно обстроена; в ней много дворян. Исключение составляет часть города, населенная Татарами; она не горела и осталась в прежнем виде. Несколько дней тому назад нам прислали описание городов Нижегородскаго наместничества и рек, впадающих в Волгу. У стараго Татарина мы видели жену его, которая целовала нас и подносила пива. Бушуев позднею ночью возвратился из деревни. Архиерей звал нас обедать завтра, но мы отказались.

3-го Августа.

Поутру были у нас Полянский, Захарьин, Лентуков и городской архитектор. Обедали мы у г-жи Ларионовой, лишившейся мужа во время взятия Казани Пугачовым. Там были губернатор, много артиллерийских офицеров и между ними один, котораго я видел в Петербурге у Михельсона. Были также Бешенцов, Ганнибал и князь Баратаев с женою.

4-го Августа.

Ездили на обед к архиерею в его монастырь, верст за 7 от Казани; но оказалось, что человек не предупредил его вчера о нашем посещении, следовательно он нас не ждал, и мы могли только закусить у него. Кажется, он очень порядочный человек. Имя его Антоний. Это тот самый, что говорил известную речь при открытии Нижегородскаго наместничества. На обратном пути видели мы артиллерийский лагерь и батарею, возведенную для действия бомбами против нарочно для того выстроеннаго городка. Тут все, что нужно для артиллерийскаго полка. Обедали мы и ужинали у хозяина дома.

1-го числа этого месяца, от архиерея ездили мы в Правление, где находятся разные указы и учреждения.

5-го Августа.

Обедали у одного князя, некогда бывшаго здесь губернатором, очень древняго и почтеннаго старца. У него была вся Казань. Играли в лото, и я проиграл около 100 р. После обеда отправились на базар. Я ушел оттуда.

6-го Августа.

Полковой Преображенский праздник. Из церкви были у архимандрита и там обедали. У него в монастыре храмовой праздник. Я сидел возле Бешенцова. Мы встретили Кастигова, бывшаго прежде учителем в Кадетском Корпусе. После обеда много было смеху. Губернатор пригласил меня, Свечина и Болотникова посмотреть, как охотники верхами травят зайцев. Мы возвратились очень поздно. У губернатора было много гостей. Как мы были в сертуках, то и не хотели войти; но он сказал, что все равно.

8-го Августа.

Мы были приглашены к Казанскому митрополиту, живущему на покое в 18 верстах от города. Этот человек заслужил благоволение Государыни. Во время Пугачева его обвиняли в соучастии мятежу, но после разъяснилось, что он был невинен; ему дали белый клобук и одарили его: доходу он получает гораздо больше, нежели другие архиереи. Пока производилось его дело, при нем жил гвардейский офицер. Все выехали из города к нему на обед. Эти два дня проиграно мною слишком 70 р. Завтракали мы у нашего хозяина г-на Свечина. Тут был майор Провиантской Канцелярии Геркен.

9-го Августа.

Обедали у хозяина, зазвавшаго к себе весь город, и между прочими путешественника Англичанина. Утром приходил ко мне некто подпоручик Измайловскаго полка Мельгунов, но я не мог его принять, и утром же отдал ему визит. Был я у Людемана, но не застал дома. Играл и проиграл в рокамболь. Играл и в лото и тоже проиграл.

10-го Августа. 

Обедали у Булыгиной. Было много гостей. Гуляли по саду, играли в лото, много танцовали и дурачились. Губернатор приехал после обеда. Он остался на ужин, за которым играла полковая артиллерийская музыка. Г-н полковник Ганнибал — Негр, брат того, кто управляет в Херсоне, человек очень веселый; он был с женою.

11-го Августа.

Обедали у Казанскаго губернатора. Гостей было мало, но компания собралась веселая. Только и делали что смеялись.

12-го Августа.

После обеда у губернатора, отправились на охоту и проохотились до 10 часов. Тут были два князя Волконских, подполковник Казанскаго полка, губернатор, вице-губернатор, майор Селенгинскаго полка Татищев, Болотников и я. Мы ужинали в палатке и играли в лото, а спать пошли в коляску, в половине пятаго.

13-го Августа.

Охотились верхами до полудня, потом пошли отдыхать, а я тем временем отправился с ружьем. Затем опять сели на лошадей и уже в колясках вернулись в город. Охота продолжалась часов 5 или 7 сряду. Вчера я крестил у Свечинскаго лакея девочку; мне не хотелось, но нельзя было огорчить его, тем более, что Свечин оказывал нам всевозможныя любезности. Кумою была Булыгина.

15-го Августа.

Обедали и ужинали у Вехрена. Выло много гостей. Ганнибал пригласил нас в лагерь на артиллерийския маневры. Накануне я решился сказать Борисову, что он очень дурно делает, позволяя себе неприличныя выражения. Он отвечал с грубостью, что я в этом отношении еще больше неразборчив и что не мое дело останавливать его. Бушуев сегодня сделал ему те же замечания.

16-го Августа.

За обедом у губернатора видели мы бывшаго Воронежскаго наместника Щербинина. Он живет у нашего хозяина Свечина. После обеда мы ездили к Ганнибалу смотреть его полк и видели, как бомбардировали и брали нарочно им выстроенный городок. Тут присутствовала вся Казань, был и путешественник-Англичанин. Много танцовали. Ужин был по военному, в палатке. Тут были все артиллерийские офицеры, также офицеры пехотнаго Казанскаго полка, Бешенцовы, Булыгины, Родивоновы, Волки, Баратаевы, Ганнибалы, словом ужинало слишком 80 человек. Шел дождь и испортил этот праздник. В полку не очень искусно обращаются с ружьем.

Переезжал Велику реку.

20-го числа Августа 1782 г.

Были сей день у г. Свечина на его даче близь города Арска, от Казани в 70 верстах.

1-го Сентября.

Приехали ночевать в Билимбаевский железный завод, принадлежащий графу А. С. Строгонову, при реке Билимбаевке, которая впадает в Чусовую. Руды окололежащих мест очень богаты, ибо они из ста пудов руды 44 пуда чугуна плавят. Нам там же сказали, что сия руда в себе очень много разнородных частиц содержит, и по сей причине принуждены ее, прежде нежели в печь кидать, обжигать, чтоб все сии частицы отделились от настоящей руды и способнее стали к плавке. Работникам плата идет по работе; однако менее семи копеек в

день никто не получает; в заводе же работают день и ночь. Хлебопашества заводчики не имеют и по сей причине принуждены хлеб покупать и живут только от одного их ремесла; в огородах же только растет репа, брюква, морковь, капуста, и то не каждый год. Там видел очень хорошую и подробную ландкарту всех казенных и помещичьих заводов, с описью сколько с котораго года построено и сколько в год вырабатывали. Топится шесть часов обыкновенная всякая выплавка.

Надо очень осторожно поступать во время как плавку из печи выпускают, ибо ежели капля воды попадет на ту доску, через которую эта плавка пройдет, то всю сию плавку разорвет. Надо очень осторожно смотреть, чтоб очень сухо было все то место, по которому чугун польется. Семь верст от этого завода лежит другой железный завод по речке Шайтанке, от Екатеринбурга в 43 верстах. Мы там остановились, чтоб осмотреть и сей завод. Он точно на такой образ построен, как и Билимбаевский. Спросили, сколько дает руда из ста пудов чугуну? Сказали, что дает иногда до 55 пудов чугуна и что гораздо легче и лучше добротой против Билимбаевскаго, и что для этого и продают 10 коп. дороже, нежели на Билимбаевском заводе. Построен в 1733 году Никитою Демидовым, а теперь принадлежит г. Ширяеву. Обедали мы в деревне. Прежде нежели мы приехали недели с три, совсем сгорала; только двора четыре осталось, в которых по 10 и по 12 человек живут.

Приехали в Екатериненбург втораго Сентября 1782 г. в Пятницу и пристали в доме г. Алексея Федоровича Турченинова. Город Екатериненбург лежит при реке Исети, впадающей в Тобол. Государем Петром I, указом, построен в 1723 году, совершенно окончен и по имени ея императорскаго величества блаженной памяти Екатерины Алексеевны Первой назван. Плотина, которая реку Исеть запирает, имеет 98 саж. длины, 3 саж. вышины и 30 саж. поперечнику, способом, которым все махины в действие приводятся.

15 Октября 1782 года (Симбирск).

Обедали у господина Шагарова, где стол очень хорош был и гораздо лучше, нежели у господина губернатора вчерашний день. Прежде обеда был у нас господин губернатор с визитом, с братом своим, с вице-губернатором, господином Колтовским, который в Сухопутном Шляхетном Корпусе был и с господином прокурором, который также кадетом был. Господин Кристиани был по утру. После и прежде обеда играли в лото, где я проиграл. Я позабыл сказать, что вчерашний день приезжал новобрачный звать нас к себе ужинать и на бал на сегодняшний день. Поехали домой от г. Шагарова, а оттуда к г. Плещееву. Отец его, капитан гвардии в отставке, а сын его прапорщиком в гвардии в отставке же. Бал был и ужин очень хорош. Во время ужина случилось мне сидеть возле господина губернатора, который меня спрашивал в разсуждении перемен в Конной Гвардии и вступления господина Михельсона; правда, будто по ночам возили смотреть в новом колете к князю Потемкину и, что как князь Орлов приехал, что все сии новости уничтожились и что очень бьют в пехотных полках и что в комплект на всю артиллерию требуется только сегодняшняго года 300 человек для комплектирования всего артиллерийскаго корпуса в Империи; что он был в бомбардирском полку полковником год и что имел тот артиллерийский полк, в котором г. Ганнибал теперь полковником. Звал к завтрашнему дню нас обедать, и прогуливались по городу. Я этот вечер проиграл более 30 рублей. Свечин и Озерецковский не выезжали, потому что у одного нога болела, а у другаго голова, так что оба остались дома. Отдал я два письма одному артиллерийскому офицеру, который в Казань едет завтрашняго дня для Александра Ивановича Свечина, от Свечина и Озерецковскаго. Званы были отобедать завтрашний день у губернатора.

17 Октября 1782.

Ездили смотреть город. Прежде читали в Санктпетербургских газетах об учреждении новаго ордена Святаго Владимира для служащих в статской или гражданской службе. Сей орден надела Государыня 23 числа Сентября. Город Симбирск очень хорош в разсуждении местоположения. Ездили смотреть за городом старинный, который сделан был для обороны от Татарских набегов при царе Алексее Михайловиче. При самом основании города, за рекой Свиязью, речка Симбирка, по которой город Симбирск свое название получил, там и течет в средине большаго оврага. Были в богадельне, в рабочем доме, где все те содержатся, которые менее 20 рублей украли в первый раз. Они должны выработыватъ только ту сумму; ежели же в другой раз украдут такую же сумму, то есть менее 20 рублей, то они должны выработать также, но с тою разностью, что они при входе и выходе из этого дома биты бывают. Сегодняшний день мне сказали, что г. Кикин, здешний помещик, говорил о князе Г. Г. Орлове, что будто, ехавши в Царицын целительную воду пить, проехал он чрез деревню двух братьев Анненковых (один из них офицер Конной Гвардии, а другой в Преображенском полку был капитаном и вышел в отставку в бригадиры); что у них сестра умная женщина, что будто князь в нее влюбился и что ей пропозировал за себя взять; но что она на это не согласилась и ему сказала, что она благодарит его за честь ей сделанную и что она на это согласна; но зная, что он сам собою не может зависеть и что на это соизволение Ея Императорскаго Величества надо на их женитьбу, что она до тех пор даже кольцо не переменит; будто на это князь еще более к ней приступил и хотел кольцо уже переменить, уговаривал ее; но она никак на это не согласилась и что призывала графа Ивана Григорьевича, чтоб князя уговаривал; но что князь, вместо его слушать, его разругал и выслал его вон; но что со всем тем князь уехал в Москву без промена кольца, чтоб просить дозволения жениться на ней. Еще тот же г. Кикин принес известие, что граф Алексей Григорьевич Орлов писал к князю, что Херсон взят Турками, и что там командующий генерал Ганнибал взят в полон Турками. Званы сегодняшний день на завтрашний обедать у г. Волкова, предводителя дворянства здешняго.

18 Октября 1782 г.

Были в палате, где смотрели набор рекрутский. Оттуда поехали к г. Волкову обедать. Надо знать, что после обеда званы на маскерад. Был там офицер драгунскаго полка Смоленскаго, который приехал для принятия денег от Симбирскаго наместничества. Слышал я одно происшествие, случившееся в Пензе. Был принесен пакет из почты г. князю Мещерскому, который на почту внесен и с адресом: рапорт от правления наместничества в Сенат. Распечатали сей пакет; нашли другой куверт с адресом Е. И. В-ву: жалоба на г. наместника Пензенскаго от дворянства. Он собрал дворянство и спрашивал у них, ежели сия жалоба от них? На сие дворянство отвечало, что не они. — Г. Бибиков, губернатор Казанский, должен будет ехать в Петербург ответ дать на одно грубое письмо, которое он писал в ответ на письмо князю Мещерскому, своему наместнику. Он на него жаловался Государыне, как здесь сказывают и что будто на это его требовали в Петербург. Званы обедать завтрашний день у господина губернатора. Сегодня ввечеру был маскерад у Федора Шагарова, который приглашал по билетам, и ужин был. Было там очень много народа. Я говорил с г. Кристьяни, который там комендантом, о чужих краях. Между прочими он мне разсказал целую историю о той персоне, которая в Италии была и которая привезена была на кораблях в Петербург, где и скончалась. Мне сказал, что он из главных действующих лиц был и что Французский, Испанский, Свейский и Голстинский дворы писали к ней и что деньгами ее снабжали, что он успел все ея бумаги схватить; что она прежде была в Голстинии, после в Польше, а оттуда поехала в Италию и именно в Неаполь; а оттуда приехала в Рим, откуда ее и выманил он в Пизу, где ее и повезли на кораблях; что с нею было два Поляка, которых также повезли в Россию.

19 Окт.

Сегодня сказали Болотникову, что отец у него умер.

22 Октября 1782 г.

Званы были обедать вчерашняго дня у губернатора и на маскерад, к которому даны были билеты для пропуска. За обедом сидел я возле г. Колтовскаго, который назначен губернатором на место г. Ламба в Перми; а г. Ламб на место князя Фабулова в Уфу, который отставлен. Говорили за обедом про заводы в Перми лежащие и о графах Строгоновых; большая часть земли их. Был после маскерад, где я выиграл около 30 рублей. Я говорил, прежде нежели маскерад начался, с г. Назимовым о мореплавании и о разных чужестранцах, которые в эту нашу службу поступили и что Элфинстон столь дерзок был дать прожект во время войны, что он имеет такой состав, которым он может так задымить, что без всякой опасности может пройти чрез самыя опасныя места; что г. адмирал Грейг на той фрегате, которая везла сестру посла Английскаго, нагрузил на свой кошт панашами, чтоб их продать в Англии; но ему сие не удалось, ибо сия фрегата претерпела кораблекрушение. Говорил мне г. Колтовский, что ежели нрав Русских хочешь увидать, то не надо их смотреть в столичном городе, но смотреть надо их в провинциях, и это правда. Говорил в пример, что еще до сего времени мужик отдает в заем деньги другому без всяких письменных обязательств или свидетелей, но отдает он один на один и что не было еще раза, чтоб случилось чтобы отказался, что он ему не должен. Правда, что жалобы часто бывают, что вот столько то должен, а не платит; а чтоб другой отказался, этого не слыхать.

23 Октября 1782 г.

Были званы вчерашний день на сегодняшний к обеду на пирог в монастыре, где одна из дворянок живет на спасении. Обедали там; обед очень хорош был. Напились трое пьяны. Приглашены были на этот обед г. Шагаровым. Был также господин прокурор Дантен. После к другой в монастыре живущей пошли даме, у которой недолго сидели и поехали к г. Шагарову, где играли в лото. Между прочим нам разсказывала жена его, что О. был у нея сегодня поутру, чтоб у нея спросить обстоятельства ея болезни; что в самое то время у нея было очень много дам и что как взошел к ней в комнату, то просил всех сих дам вон идти и прогнал. После показал мне г. Шагаров лошадей и подарил мне шубу.

6 Декабря 1782 г.

Приехали в город Астрахань. Как только приехали и вышли на берег, то встретили карету незнакомую, осъмеркой запряженную, и спросили, чья? Сказали, что Павла Сергеевича Потемкина; после чего взошли в дом и увидели его самого. Переправился через реку с нами, говоря о непостоянстве горских народов, и что он поспел от Кизляра в Астрахань в трое суток. Перешедши реку, прошли в дом имянинника, в котором его имянины праздновали. Взошли туда, и весь город зван был туда же на бал. Видел губернатора мать Швалеву, бывшую Воейкову, в замужестве за Селиверстовым. Так как мы взошли туда в дорожных платьях и нечесаны, мы уехали оттуда и поехали прямо к г. Телепневу, президенту здешняго Магистрата, где и ужинали. Там был сын г. Бушуева, мальчик прекрасный; очень чувствительно было видеть сию встречу. Был еще г. Сушков, веселый человек. Ужинали с нами брат родной самой А. М. Б., у котораго содержится сын А. М. после смерти матери, жены его, где он прежде содержался. Говорили о многих разных материях. Между прочим говорили и о торге с Персиянами, для чего он не в такой силе, как прежде был. Мне сказывали, что причина сему замешательству в Персии, и притом шелк гораздо дешевле достают из Царяграда, нежели из Персии, и сия самая причина есть неспособность сего торга; что кроме шелка вывозят из Персии всякие фрукты, разныя тамошния материи. Отужинавши уехали мы домой, который возле точно стоит дома г. Телепнева. Проводил нас хозяин до дома нашего. Губернатор звал нас ужинать к себе и г. Баранова, где мы после переправились через реку. Взошли; но мы просили увольнения по причине, что нечесаны были и очень устали; однакоже губернатор звал обедать на завтрашний день. Я видел г. Пиетри, полковника Астраханскаго полка.

7 Декабря 1782 г.

Хотели ехать к г. Потемкину, однакоже не успели, по причине, что долго очень убирались и одевались. Кареты за нами присланы были, и мы поехали к губернатору, где очень много было народа. Все уже съехались. После обыкновенных церемоний губернаторша встала из-за стола, где она играла в карты, давши свои карты мужу, сказала мне, что она весьма за счастливую себя почтет, ежели она будет пользоваться такою дружбою, как ея сестра Катерина Васильевна: ибо она знала, что я к ней великую дружбу имел. После, несколько погодя, сказала Павлу Сергеевичу: «Алексей Григорьевич уже давно наш короткий знакомый». После сели за стол, где ея не было. Я сидел по левой руке губернатора. Было за столом еще два генерал-майора: Ржевский и Левашов. После обеда играл я в карты и выиграл 16 рублей у майора Кривскаго. Спрашивала у меня губернаторша, не нахожу ли я сходства ея дочери с Катериною Васильевною.

8 Декабря 1782 г.

Званы были обедать у губернатора. По утру был у Павла Сергеевича. Он смотрел обоз Астраханскаго полка. После поехали к губернатору с ним, где и обедали. Я там проиграл около 36 рублей. Я взял у П. С. После обеда, поехал смотреть артиллерию, после чего поехали все смотреть службу церковную Индийскую. Были прежде в гостях у старшины их. Их служба отправляется с двумя колокольчиками, которыми во все время их служения не перестают звонить. В Казани освящают воду. Их архиерей во все время их служения стоял пред троном, одной рукой держа лампаду с пятью свечами, а в другой — чем курят. После освящения воды, подают сию воду каждому и брызгают на каждаго, между прочими и мне досталось на мой кафтан. После каждой молитвы подают им есть всяких фруктов; после конца церемонии поцеловали они ноги у их архиерея.

1783.

25 Января 1783.

Губернатор позван крестить ребенка у президента Магистрата, г. Телепнева; я был там и проиграл в пикет 40 р. Ездил с визитом к Селиверстову и к Левашову. Бывший там Кривский сказывал, что едет на линию, что таково приказание Потемкина, который тоже туда отправится. Губернаторша дала мне разных семян, персиковых, дынных, арбузных и пр. После обеда пришел прокурор Карандеев и г. Капишовский говорить о делах. Я после узнал, что они говорили об очень странном деле. Купец-Армянин, по имени Маков, обанкрутился в Москве, и недочету на 370 тысяч р. С ним в половине торговал брат его, бывший его коммиссионером и не дававший ему никакого отчета в торговых оборотах. Купцы, потерпевшие от этого банкротства, потребовали, чтобы счеты были рассмотрены, так как они надеятся получить что нибудь из имущества его брата, увхавшаго из Москвы в Астрахань и полагавшаго, что за дальностью разстояния, там его не сыщут. Но из Москвы пришло распоряжение задержать его и под надежною стражею препроводить в Москву. Но власти никак не могут согласиться между собою по этому делу и не дают ему хода, потому что купец успел их задобрить. Я ужинал у Баранова. Там сегодня обедали Гориковский, Свечин и Бушуев. Гориковский обнимался с Воейковой и краснел. Он хотел подарить ей палку, взятую у меня. Ежедневно он делает множество глупостей. Сегодня писал я к Лехнеру и просил прислать мне Бланкенберговой воды для глаз с наставлением как ее употреблять. Я ему послал дынных и арбузных семян для**.

27 Генваря.

Утром были у нас Левашов и несколько человек офицеров. Они вчера охотились и затравили зайца. Они сказывали, что вчера умер от удара подполковник Астраханскаго полка, Цейглер, служивший в течение 36 лет. Говорили также о том, что не позволяется выходить в отставку, между тем как мы не рабы, чтобы давать на себя кабалу. Я с Борисовым обедал у губернатора, а Бушуев у архиерея, который праздновал имянины своего брата.

28 Генваря.

Утром был на похоронах Цейглера в лютеранской церкви. Там присутствовал генерал Левашов с целым батальоном. Я обедал у Баранова, но после обеда тотчас ушел, потому что хозяйка дома вчерашний день тяжко заболела, и в доме безпокоились о ней. Вечером чуть было не случился пожар. Г-н Бугров, по глупости своей, ушел из комнаты, не погасив свечки. Она оплыла, и от нея загорелись книги, между прочими те которыя ему оставил, перед моим отъездом, г. Пори (Раurу). По счастью вошел мальчик-истопник и успел затушить огонь. Я уже спал в это время.

29 Декабря.

Поутру смотрел, как учились солдаты, занимающие городские караулы. Ученье шло очень плохо. Обедал у губернатора, где было много народу. В карты выиграл. 300 рубл. у Сушкова и других. Ужинал там же.

30 Января.

Нынче мы должны были смотреть рыбныя ловли, о чем уговорились накануне, но губернатор прислал звать к себе Бушуева и сообщил ему полученное им известие, что Киргизы, отправившиеся на зимовку в окрестности Краснаго Яра, перекочевали к морскому берегу, т. е. на ту дорогу, по которой нам нужно по направлению ехать, и что поэтому он советует нам отказаться от поездки и избавить его от безпокойства на наш счет. Киргизы захватили у Калмыков множество скота. ― Вчера возвратился князь Мещерский. Он ездил в Камышин по делу о тамошних магазинах, которых некем переправить в другое место. Он сказывал между прочим, что атаман Донских казаков Иловайский распорядился заготовлением подставных лошадей для князя Потемкина, который должен проследовать, через Царицын и Астрахань, на линию.— Я выиграл еще 25 рублей.

31 Января.

Обдал дома. После обеда приходил ко мне Баранов-сын и оставался довольно долго. Ходит слух, будто в Петербурге один вельможа разсердился на другаго и хотел убить его; но ему помешали, помехою была сама Государыня, и много подобнаго вздору.

1 Февраля.

Бушуев и Бибиков отзывались обо мне в некоторых домах очень лестно. Ездил с визитом к заведующему Астраханским портом и адмиралтейством.

2 Февраля.

Обедал у губернатора. За столом говорили много о любви, и губернаторша повторяла все одно и тоже. Она позвала меня с собою к Левашову, и там я выиграл около 200 р. Мне сказывали, что Свечин плакал, но о чем, я не знаю и даже не могу себе представить, что тому за причина. Мне известно только, что Бушуев спрашивал у моего человека, почему не было обеда для Свечина; тот сказал, что он осведомлялся, будет ли Свечин обедать дома, но не получил никакого ответа.

4 Февраля.

Утром к Бушуеву приходило много Татар и Русских купцов. Мы ездили верхами охотиться с гг. Карицким и Насецким, но решительно ничего не встретили. Много было взято предосторожностей с лошадью, на которой я ездил. Ее предварительно объезжали. Седло мне дали Немецкое.

8 Февраля.

Мы ездили верст за 30 в. от Астрахани и, проехавши часа два с половиною, начинили желудки и отправились на место, где производится рыбная ловля. Г-н № 1-й, будучи под хмельком, как и все, говорил г-ну № 2-му, что, по его замечанию, я начинаю приобретать страсть к игре и что он боится большаго проигрыша; что в то время, когда у меня не было денег, я проигрывал графу Р., что же будет, когда мне дадут их много; что хорошо было бы, если бы оправдался слух о приезде князя, что он ему выскажется откровенно и попросит себе уволънения из Киева, сославшись на свое плохое здоровье и неприятности. Сколько я мог понять, ему много возражали. Я узнал, о чем недавно плакал Свечин: у него нет денег, и. он воображал, что я стану просить, чтобы он сделал мне честь, взял у меня. Какова гордость! Жалко и удивительно.— На учугах было много возни. Это настоящая компания, где многому можно научиться. Ложились друг на друга, напр. над № 1-м лежал князь Мещерский, пели песни во все горло, толкались, барахтались и проч. Правду сказать, такой род жизни должен быть крайне наставителен. За столом всякий старался как можно хуже отзываться о своих неприятелях. Просто ужас, до какой степени эти люди могут забываться. В «двадцать и один» я проиграл Батурину слишком 200 р. Выходя из за стола, Бушуев говорил глупости и грубости. Номер 1-й ему ненавистен, а между тем он обнимал его. Но возвращусь с чего начал. Рыбу ловили в нашем присутствии. Поймалось невероятное множество всякаго рода рыбы. Закидывали тоню два раза.

3 Марта 1783 г.

Поутру занимался чтением. Пришел Сушков, оставшийся у нас обедать. Он всех нас пригласил к себе на завтра есть скоромное. Вчера Болотников был у архиерея и отстоял обедню; губернатор и губернаторша были у обедни в соборе.

4 Марта.

Утром читал некоторыя бумаги. За обедом у Сушкова были, кроме всех нас, Телепнев, пригласивший нас к себе на Понедельник, Капишовский и Гартенинг, подполковник Кизлярскаго полка. У Барановых разсказывали между прочим про одну госпожу, которая, побывав в Петербурге и заметив, что тамошния барыни бывают больны мигренем, по возвращении в деревню созвала к себе соседок и объявила им, что у нея мигрень. Когда ее стали спрашивать, что это такое, она отвечала: Французская болезнь. У Барановых я слушал всенощную.

5 Марта.

В соборе была церемония проклятия всех злодеев и смеющихся над иконами. Тут был весь город; но я не отправился, потому что немножко запоздал. За обедом у Барановых, один моряк-лейтенант разсказывал про шалости, которыя позволяют себе делать солдаты Селенгинскако полка. Они отрезали ухо одному матросу, а, другому размозжили голову. По словам его, сам полковник тоже хорош: у него болит грудь оттого, что кто-то его высек, кого он хотел обидеть. Губернатор говорил мне, что в Смоленске есть два человека, которых посылали в чужие края учиться, как делать пчелиную матку из простой пчелы. Сначала я возражал: но он и его супруга уверяли, что, когда он был вице-губернатором в Смоленске, один из этих делателей пчелиной матки находился под его начальством. Увидав, что он вполне убежден в справедливости своего разсказа, я больше не противоречил.

6 Марта.

Мы все обедали у Телепнева, за исключением Озерецковскаго, который три ночи не ложился спать и четыре дня сряду объедается и опивается. После обеда играли в карты, и я проиграл 93 руб. Большая часть собеседников нагрузились, как обыкновенно бывает в этой милой компании. Я ушел от ужина.

8 Марта.

Поутру приходили ко мне крестьяне с жалобой на одного купца. Когда мы ездили на учуги, я дал 75 р. крестьянам, которые вытаскивали тоню; бывший тут купец принял эти деньги, чтобы раздать их крестьянам, но вместо того присвоил их себе. Когда они пришли к нему, он их прогнал, сказав, что им купцам эта забава стоила 300 рубл., стало быть они еще в накладе. Мне говорили, что откупщик на каждом ведре получает слишком 22 коп. барыша. Был у Левашова. Он сказал, что не может заплатить мне проигранных 1240 руб., и что я его одолжу, удовольствовавшись векселем; наличных ему нельзя достать иначе как под 12 процентов; он же уверен, что я не нуждаюсь в этих деньгах. Я согласился.

16 Марта.

Был с Бушуевым и Озерецковским в соборной церкви и смотрел разныя архиерейския одежды и шапки, украшенныя жемчугом и каменьями. Был у Барановых, где мне разсказывали, что Свечин жаловался на меня г-же Функ и говорил, что он никогда не пользуется каретою, что однажды он поехал в ней, но я ужасно раскричался, потому что она не возвратилась во время; что поэтому он вынужден ходить пешком, что лишь бы ему перебраться за границу, я узнаю что он за человек, и что он не возвратится больше в Россию. У него спросили, когда мы едем. Он отвечал, что поедет, когда ему вздумается и что это вполне зависит от него. Левашов сказывал мне сегодня, что к нему пишут о походе наших войск в горы против Чеченцев и что с нашей стороны убито слишком полтораста человек. Вчера я подарил архиерею свой телескоп.

30 Марта.

Кизляр. Сегодня Бушуев поехал к Павлу Сергеевичу, живущему верст за 60 отсюда, на теплых водах, поговорить о своих делах и просить отмены его распоряжений, дабы не причинять слишком много хлопот. Павел Сергеевич писал Бушуеву, что он распорядился, чтобы нам ехать в полной безопасности с провожатыми и с пушками. Письмо это привезено сыном Красноярскаго коменданта, находившимся в Астраханском полку. На водах находится один Немецкий принц. 28-го, во Вторник, мы приехали в Кизляр. Бушуев, Озерецковский, Борисов и я обедали у коменданта, бригадира Куроедова. Он имеет Георгия 4-й степени за 25 летнюю безпорочную службу. Мы были въ крепостной церкви, которая обошлась в 14 тысяч рублей; при ней школа. Та и другая каменныя. Когда я взошел, один ученик держал речь на Французском языке.

31 Марта.

Мы ездили верхами на охоту с собаками и ястребом. Нас сопровождало много Армян, торгующих в этом городе. Видели несколько зайцев и дикую козу, но ни одного не поймали, проездивши целый день. Ели мы близ одного форпоста по Персидской дороге. Комендант тамошняго гарнизона, майор Михельсон, выехал к нам на встречу в шарфе. В камыше добыли мы двух фазанов: одного убили из ружья, а другаго захватила гончая собака. Стоит ошеломить их раза два-три, они устают, и тогда их легко брать. Пока мы ели, Армяне плясали, прыгали и скакали друг через друга. Мы взяли с собою рыбы.

1 Апреля.

Бушуев возвратился в 5 часов утра. По его словам, Павел Сергеевич хорошо его принял. Он привез новости: Каменский вышел в отставку, князь Орлов отпустил бороду, и она была у него уже очень большая; он виделся с Немецким принцем. Павел Сергеевич выразил сожаление о том, что мы не хотим иметь провожатаго офицера. Он полагал, что мы встретимся с князем Потемкиным.

5 Апреля.

Мы возвратились из деревни от г-на Тарумова; я проехал 50 верст верхом.

6 Апреля.

Утром приехал курьер от Павла Сергеевича и привез пакет с надписью: «Ордер господину обер-штер-кригс-комисару Алексею Михайловичу Бушуеву». В пакете находился календарь или вернее список лиц военнаго ведомства, и письмо от Попова, управляющаго канцеляриею князя Потемкина. Обедали мы у коменданта; жена у него два месяца тому назад померла. Когда мы были в деревне у Тарумова, хозяин обращался ко мне с вопросами, которые мне показались немного подозрительными; напр. он старался проведать, известно ли мне, сколько барыша получают от рыбы Астраханские купцы, какова показалась мне жизнь в Астрахани и веселился ли я там. Тарумов родом Персиянин. Он не позабыл своего обещания относительно лошади, которую я хотел приобрести, и поручил это дело одному Армянину, который на днях привел плохую лошадь, а лучшая куплена каким-то Кавказским князем. Бушуев разсказывал, как поступают князь Голицын и многие другие, напр. генерал-майор Леонтьев (о котором он отзывался очень хорошо), как полковники выдавали купцам атестаты, будто они служили сержантами в полевых полках и как с этими атестатами купцу доставался офицерский чин; а князь Сергей Голицын, майор гвардии, атестовал двух Московских купцов вахтмистрами Смоленскаго драгунскаго полка и дал им нужныя бумаги для производства в офицеры у князя Потемкина, который конечно и подписал бы эти бумаги, если бы не вмешался Архаров, сказавший о том Бушуеву, который успел остановить дело. Я написал письмо к Бецкому с извещением, что Болотников доставил мне письмо от него и с выражением моей чувствительной признательности Государыне за то, что она изволит обо мне помнить.

12 Апреля.

Сегодня поутру я узнал, что Сарептские колонисты были в Кавказских горах для того, чтобы сыскать своих соотечественников, сообщить им об их происхождении и обратить их в свою веру, но что эта безплодная попытка, стоившая от 300 до 400 рублей, не привела ни к чему. Они выписывали к себе человека и учились у него потатарски, все по напрасну. Любопытно, что горцы, которых они думали обратить, вовсе не занимаются земледелием, но живут ручною работою, изготовляя сукно, ружья, пистолеты, ножи и кинжалы, управляются же на подобие того, как жители Сарепты. Их не свыше тысячи семейств; они жили, как все Венгры, возле Маджар и переселились. По их словам, им очень известно от стариков, что часть их имела когда-то соотечественников в Германии, но из-за этого они не желают покидать своих поселений и менять теперешнюю свою веру. Мне сказывали, что в Кизляре было нечто в роде чуда. Один Армянин, чтобы избавиться от бедствий, причиняемых саранчею, вызвался сходить верст 150 за Арарат и достать оттуда воду, которую он принесет сюда, не ставя на землю, и что за тем весною прилетят небывалыя в Кизляре птицы, которыя пожрут саранчу. Сделали складчину, дали ему около 250 р., и он отправился. Принесенную им воду поставили в Армянской церкви. Через несколько времени прилетают птицы и располагаются по земле. В довершение беды, в Армянской церкви делались какия-то починки, при чем сосуд с водой опрокинули и воду пролили, и после этого через неделю птицы исчезли. Старики не помнят, чтоб им когда-нибудь случалось видеть прежде подобных птиц. Явилась саранча, но птиц уже не было. — Здесь есть искусный человек, умеющий лечить дурно справленную разбитую кость. Он говорит, что под Дербентом ловится рыба, и стоит человеку с раздробленною ногою съесть половину этой рыбы, а другую положить на расшибленное место, кость разойдется снова, хотя и была бы сращена. За этою рыбою послали для полковника Лунина, который страдает от расшибленной ноги.

13 Апреля.

Свечин и Борисов получили по сту рублей. Я предлагал и Болотникову, но он не принял, сказав, что ему еще не нужно, при чем скорчил такую глупую рожу, что я не мог надивиться: точно он сделал что-нибудь особенное.

28 Апреля.

Утром мы прибыли в Черкаск. Дорогою повстречался нам Белорусский стрелковый батальон Ребиндера. Обедали у гетмана генерал-майора Иловайскаго.

29 Апреля.

Написал письмо к Павлу Сергеевичу и благодарил его за все оказанныя нам любезности. Из Ставрополя нас провожал майор Астраханскаго драгунскаго полка князь Голицын. Он был адъютантом у фельдмаршала Голицына.

30 Апреля.

Были на бале у гетмана Иловайскаго, где было много народа и танцовали. Были также в церкви, очень богатой. Священник сказал нам речь, в которой весьма искусно сравнил нас с пчелами, трудящимися для того, чтобы запасти себе пищи на зиму. Поутру нам показывали много знамен, пожалованных казакам после войн, в которых они участвовали. Несколько дней как Бушуев спрашивает у моего человека, сколько на какой станции я велю давать ямщику. Это мне кажется немного странно.

1 Мая.

Обедали у непременнаго судьи Мартынова. Затем были в 4 или 5 местах, и везде пили с избытком, и потом отправились водою. Мы проезжали мимо Аксайских гор, в 15 верстах ниже Черкаска. В Черкаске нам сказали, что будет конгресс, на который приедут фельдмаршалы Румянцов и Чернышев, и что экипажи перваго из них привезены в Херсон. Мы приехали в крепость Св. Димитрия, в 30 верстах, и ужинали у коменданта генерал-майора Гурьева. Сегодня мне говорили много о Болотникове, который жалуется на меня и говорит, что ему легче умереть с голоду, чем одолжаться мною.

2 Мая.

Ездили версты за полторы от этой крепости смотреть Армянский город Нахичевань, что на их языке значит «передовое селение». Эти Армяне выселились из Крыма. Мы видели их церковь и фабрики, на которых приготовляются разныя ткани.

5 Мая 1783 г.

Ездили за 40 верст на конский завод Иловайскаго. У него до 1000 лошадей, т. е. завод очень значительный. Поутру был полковник Булгаков, служивший в гвардии, в Семеновском полку (он поехал с комендантом к Иловайскому) и генерал-майор Елагин. Мы приехали в два часа к обеду, за которым и после котораго пили до невероятности. Елагин, комендант, Булгаков и Бушуев нагрузились совсем. Есть на заводе отличныя лошади, но большая часть ничем незамечательны. В Черкаске Бушуев дурно отзывался об Иловайском в присутствии его родственников. Я сказал о том Свечину, а Свечин передал Бушуеву, — вот и вышла сплетня. Вечером он дал повару два рубля нарочно для того, чтобы показать, будто я его дурно кормлю. Не знаю, чему приписать столь странные поступки этих господ. В крепости Св. Димитрия до 400 орудий. Мы возвратились из деревни в исходе 12-го часа. Бушуева насилу разбудили.

6 Мая.

Поутру комендант прислал звать нас на обед. Бушуев и Свечин не были, извинившись первый головною болью, а второй сослался на какую-то помеху, вероятно, что по обычаю своему он просто привередничал. Третьяго дня мы ездили за две версты вниз смотреть на спуск новопостроеннаго фрегата. Это уже 16-й фрегат. Строят еще другие. Моряк-бригадир, г-н Воронин. С нами был и генерал-майор Елагин. Мы ездили туда и назад в шлюпке. Фрегат спущенный в реку имеет 40 пушек. Лишь только его спустили, на нем показался военный флаг, белаго цвета, с голубым крестом. С нами был Армянский архиерей; он начал разсказывать по русски какую-то историю и говорил без конца. Знаю только, что он говорил невразумительно и что я ничего не понял. Пока мы были с Иловайским в деревне, приходил артиллерийский офицер жаловаться на атамана, что он «его разругал и что заставил его команду ночевать на чистом воздухе, и что не хочет квитанцию ему дать и прочие вздоры, и казалось, что его требование очень справедливо было; но г. Иловайский защищал своего атамана».

7 Мая.

Все мои товарищи обедали у коменданта Гурьева, а я сидел дома: у меня нога болела. Утром Иловайский дал нам знать, что предположенная третьяго дня прогулка не состоится по причине его болезни. Он прислал мне Черкесскую шапку.

8 Мая.

Мы приехали въ З ч. по полуночи, в Таганрог, 80 верст от крепости Св. Димитрия. Все время нашего пути шел дождь и слышен был гром. Нас встретил морской офицер. Постели были приготовлены. Бушуев разсказывал со слов полковника Булгакова (получившаго письмо из Москвы), что князь Орлов, бывши в Петербурге, виделся один раз с Государынею, при чем находился г-н Брюс, что-то сказавший ему наперекор, и что князь сказал порусски: «Когда я умнее казался, тогда Брюс дураком был, а теперь и он умнее стал». В самое то время подошел Иван Иванович Бецкий к Государыне, то он будто сказал, что теперь его лечит мужик Русский. (Сие должно было случиться прежде, нежели он поехал в Москву). После обеда пришел к Бушуеву генерал-майор во фраке. Я купался в море.

9 Мая.

Я не был в церкви. Все остальные обедали у генерал-майора, который подарил карту Азовскаго и Чернаго морей. Я обедал дома с Озерецковским. Мне сегодня говорили про Бушуева, что он жалуется на большия издержки, которыя он принужден делать ради этого путешествия и что он уже истратил с отъезда слишком 4000 р. Болотников показывал также список наделанных им долгов во время путешествия, всего до 3000 р. Отсюда доплывают в Константинополь в 5 дней при попутном ветре. Когда Бушуев показывал свои счеты, у него спросили, зачем он дал слугам князя Мещерскаго по 25 р. каждому, и столько раз давал архиерейским певчим в Астрахани и молочникам. На это он ничего не сказал.

15 Мая.

Переправляясь через Днепр реку близ Карнауха, узнал, что князь скончался. От сего местечка до Херсона около 300 верст. В Херсон мы прибыли вечером, в 7 ч. и остановились в гостинице, где ожидали, чтобы нам показали, где приготовлено для нас помещение. Слишком через полтора часа привели нас наконец в дом, на другом конце предместья. В тот же вечер приходил г-н Рит. и разсказывал нам, что Свечин наделал банковых ассигнаций слишком на два миллиона рублей, что брат его возвратился в Италию, куда его посылали по делу о покупке железа у Неаполитанскаго короля, что на этом он приобрел слишком 100 тысяч р.; что Бецкий в безпрестанном огорчении, хочет оставить Корпус и просить увольнения от всех своих должностей. Повстречавшийся нам на дороге Пушкин сказывал, что Шувалов уже занял место Бецкаго по управлению Кадетским Корпусом.

26 Мая.

Праздник. Утром мы все, кроме Болотникова, ходили к князю Потемкину. Бушуев отправился вперед. Я видел солдат без хвостов, в длинных штанах и зеленых куртках с красными отворотами. У князя было много народа: генерал Каховский, генерал Долгоруков, полковник Ган, бывший в Петербурге на пороховом заводе. На пути в Херсон я узнал, что князь Орлов умер, но не знал никаких подробностей. Мы недолго ждали князя Потемкина; он скоро вышел и спросил нас, много ли неудобств терпел я во время путешествия. Я отвечал, что не особенно, хотя большая часть дороги пролегает в пустыне. «Да и здесь, сказал он, только пустыня и вода, и видеть больше нечего». Я позабыл заметить, что в тот же вечер как мы приехали, Бушуев был у князя и, возвратившись от него, говорил в другой комнате Болотникову (я не спал и слышал), что мы после завтра же уедем, а по какой причине, он не смеет сказать; после того они стали разговаривать так тихо, что я не мог ничего разслышать. Сегодня утром я спросил его о времени нашего отъезда; он отвечал, что придется ехать завтра, так как ходят слухи о чуме.

Дорогою в Екатеринослав имел я горячее объяснение с Б. С версту ехал я на казачьей лошади и, слезая с нея, спросил его, как ему нравится моя лошадь. Он стал говорить, что невиноват ни перед Богом, ни перед Государыней, ни пред Отечеством, и что я составляю его несчастье. Я спросил, к чему он это говорит. Он отвечал, что я врежу себя верховою ездою и что если кто увидит меня на этой лошади, ему будет от этого несчастие. Уже не раз говорит он, что путешествие с нами ему в роде наказания. Я заметил ему, что в таком случае пусть он не касается до меня, что я вовсе не имел чести его знать, даже и не видал его. Слово за словом, и я имел нескромность выразиться, что он выходит из границ и не должен был обращаться ко мне с чем нибудь подобным. На пути от князя мы были в церкви, где служили обедню погречески. Было много молящихся, и в церкви была чрезвычайная духота. Мы не достояли до конца. Граф Скавронский и графиня Браницкая приехали в Херсон. Дорогою Свечин сказал, что повар не получает жалованья и что это чрезвычайно странно.

*

«Из Киева выехали 3-го числа (Июня).

Приехали в Васильков, где ночевали, а 4 поутру выехали, были остановлены у границы и осмотрели нас. Граница наша за Васильковым продолжается еще за 6 верст. Обедали в Хвостове при реке Унова, впадающей в Ирпин, а Ирпин в Днепр. 5-го числа от Хвостова до Паволочи 5 миль, на речке того же имени и речке Ростовской, а сии речки впадают в Рось, а сия в Днепр. Черногродки, где ночевали.

6-го.

От Черногродки до Бердичева, где ночевали. От Бердичева до Чудова, где ночевали. От Чудова 4 мили до Мирополья при речке Шаус. От Мирополья до Полонна 2 мили, при реке Хомир».

4 Ноября.

Выехав из Варшавы в 5 часов пополудни, ночевали в 2 милях оттуда, в деревне г-на Теннера, купленной у графа Ржевускаго. Там уже были г-да Толь и Струве, и мы поместились в прекраснейшей гостиннице.

11 Ноября.

Под Краковым, где мы ночевали, случилось нам похвалить одну девочку за ея красоту. Утром явился к нам отец ея просить денег на воспитание ея в монастыре, и каждый из нас, кроме Болотникова, дал ему по червонцу.

12 Ноября. Я

 проснулся очень рано, в 5 часов и пошел осматривать Краков; он довольно красив. На обед пригласил нас староста Клаповский, живший в Варшаве рядом с нами. Жена его очень красива и молода. Я сидел возле нея за обедом. Надо писать к Бецкому; уже слишком три месяца, как я не писал к нему.

14 Ноября.

В церкви Краковскаго замка мы видели много наших церковных одеяний. Церковь построена 300 лет назад.

1 Декабря 1783. (Вена).

Утром был у меня доктор, и я советовался с ним о моей болезни. Он мне предписал не есть и не пить ничего горячительнаго, вина, пирожнаго и назначил мне лекарство. Потом я ходил играть на билиард и проиграл 120, что составляет значительную сумму, и перед тем я проиграл 69. Я играл около 4 часов. Садясь за обед, я спросил у моих спутников, что видели они хорошаго. Тогда Бушуев стал говорить, что провожавший их офицер был очень недоволен моим отсутствием и что с моей стороны нехорошо не осматривать достопримечательные предметы, что ему приходится платить людям, которые показывают их; что, находясь в России, я не был так невнимателен. Все это было сказано чрезвычайно неприятным тоном. Князь Голицын дал нам знать, что следует быть у князя Кауница. Мы отправились. Было много народу. Оттуда он нас повез к графу Арцбергу.

3 Декабря.

За обедом у Аллегретти, один из членов дипломатическаго корпуса сказывал мне про Бецкаго, что, будучи здесь, он хвалился мною и что Рибасша поручила некоему Коху свою переписку с Дювалем, некогда состоявшим при Венском дворе, и что по его мнению публика не встретит благосклонно этой книги, потому что в ней много мелочей, не для всех понятных. Он говорил, что знал г. Дашкову и многих Русских дам, что Рибасша воспитывалась у князя Голицына, т. е. у его жены что и здесь ее звали мамзель Анастасия, что ему известно, в какой милости она у Бецкаго. Я слышал, что Государыня была очень опасно больна.

22 Июля.

Кирила был мертвецки пьян. Он грязен как свинья, и не хотел сознаться в том. Я ударил его раза два или три. Никогда прежде я никого не бил.

Флоренция, 1 Августа 1784.

Князь Волконский, сын покойнаго Московскаго генерал-губернатора, разсказывал о том, что делал князь Вяземский в Милане, Турине и Бордо. В один почтовый день он явился к первому министру, в круглой шляпе и в Английском наряде, и просил, чтобы его представили ко двору. Министр ему отвечает, что он не может этого сделать, что он представляет только одному императору и спрашивает, есть ли у него рекомендательныя письма. Вяземский говорит, что писем у него нет, и что если бы он знал, то привез бы ему свое Русское метрическое свидетельство. Затем министр препроводил его к графу Альбани для представления ко двору. Граф назначил ему день и час. Эрцгерцог дожидается его. Посылают в гостинницу осведомиться о нем и узнают, что он уехал в Бордо. Он похитил женщину, которую возит с собою. Полиция гналась за ним, чтобы взять бриллианты, которые эта женщина увезла с собою, бросив своего мужа, и в Модене он был принужден выдать все увезенное ею. Эта женщина обедала при дворе, и когда спросили, кто она, оказалось, что она у него на содержании. В Англии князь Вяземский давал балы, человек на 200 приглашенных.

4-го Сентября.

За обедом у нас были состоящие при министре Дункель (брат г-жи Ассебург) и один Малороссиянин. Они вместе воспитывались в Академии Наук. Они нам сказывали, что Ланской умер, проболев воспалением горла от шести до семи дней. Олсуфьев также умер. Принц Ангальт часто бывает в Кадетском корпусе. Его очень уважают.

8 Октября 1784. Милан.

Полковник (Бушуев) сказывал мне, что по письму, которое Тиман получил от Рибаса, Бецкий в большой немилости у двора и что Рибасша неутешна. Мантейфель пишет Рибасу, что граф Строгонов, однажды утром, заметив, что он дружески разговаривал с Рибасом, пригласил его к себе обедать и после обеда, отведя его в сторону, предупреждал его не водиться с Рибасом, или по крайней мере скрывать свои сношения с ним, потому что иначе он может повредить себе, так как Рибаса считают человеком черным, бе всяких убеждений, о чем Мантейфель и пишет Тиману, зная его связь с Рибасом.

15 Ноября 1784.

Зиновьев сказывал, что, по слухам, Государыня очень опасно больна. В тот же вечер полковник получил письмо от наших господ, сообщающих тоже самое. Я хочу написать прошение, чтобы мне позволили не продолжать путешествия. В письме говорится о раке в груди и будто врачи объявили, что нет никакой надежды вылечиться. Вечером мы уговаривались с полковником, как написать прошение.

15 Декабря 1784.

Ездили после обеда к Калиостро и просидели у него слишком два часа. Узнав, что я Русский, он велел кланяться князю Потемкину и Елагину. Кажется, князь Потемкин не очень с ним хорош. Калиостро говорит, что, когда кто приедет Русский, он просит немедленно его к себе, потому что он любит Русских. Он говорит, что живет с давних пор.

(Париж).

Г. Зейферт говорил со мною о довольно многих матерях. Сказывал, что он зван был от Великаго Князя быть доктором, но что он отказался, потому что, будучи уже раз при дворе, он знает, что есть двор и что в разсуждении сего все дворы одинакие: ибо придворные, или окружающее все похожи в малом или немного поболее виде. Сказал, что Императрица освободит из крепости всех своих подданных во всем пространстве Империи и что ему весьма чудно показывается, что у нас столь много перемен в столь малое время случилось и что нет владения, в коем сие случилось в столь коротком времени, и прочия разсуждения философския.

Во время около 10 лет только человека с три из Русских померло здесь. Место есть такое, где Русских погребают одних и за которое правительству платит министр. Не позабыть каждый день несколько стихов хорошеньких выучить наизусть и сего держаться с терпением и не ложиться спать без сего. Был в Jardin Royal уже раза два на последних днях. Раз — один, а другой — с Булибиным. Позабыл я, что у него Поляк граф Жабе какой-то взял тут часы и не отдает ему, говоря, что он у него не брал. Были у меня г. Дубровский и Булибин, которые довольно долго были. Сказывал Булибин, что граф Artois у нея был. Хоть я ей и сказал, чтоб ехала в S-te Cloud, однакоже оставил до другаго раза. Был еще человек г. Gillet, бывший в Академии Художества директором в России. Спрашивал, где князь Голицын живет? Я ему написал дом его. Он пробыл, поговорил с Дубровским и обещал показать кабинет dе lа Rеinie, славнаго fеrmier-général и богача и ушел. Весьма примечания достойный у него нос, который весьма велик. Наименовал многих из Академии вышедших учеников, а именно Ступина.

3 Августа 1785.

После обеда был я смотреть ехécution молодаго человека, котораго зажгли живаго за то, что покрыть хотел воровство свое пожаром, который он к сему концу и зажег. При сем положил 15 фунтов пороху, чтоб взорвало.

Великий дождь был в самое то время, как приготовили сжигать человека. Град и гром продолжался около ¾ часа. Всего народа перемочило так, что по месту реки текли, и принуждены солому, которую приготовили, переменить. Мы на верху были у одной женщины в 4-м этаже в покоях, откуда всю эту жестокую церемонию в сем столь славном, человеколюбием прославленном, народе смотрели.

21 Августа 1785.

Г. Дубровский обедал у нас. За столом говорил я, что вчерашний день ко мне приходили два человека спрашивать, что играл ли я с Фалкиером или нет. Я уже в постели был, но как они меня отменно хотели видеть, то я их впустил и что я им ответствовал, что я никакой нужды не имею сказать, играл ли я или нет, и что не хочу вмешен быть в дело, которое до меня таким мудреным образом касается; на это А. М. диссертацию читал целую, наполненную глупости и окончил речь свою, что весьма опасно обходиться со мною и с нами всеми; а в разсуждении меня и прочими глупостями и Дубровскаго тронул некоторыми побочными словами.

22 Августа 1785.

Пришел по утру г. Аскар, который ушел, как скоро Симолин взошел. Сказал он мне в разсуждение, что был у барона, и он спрашивал: правда ли, что я проиграл Фалкиеру 5000 луидоров и что он пришел спросить у меня: правда-ли.

Августа 30 дня 1785.

Бутурлин в Лондон к посольству определен. Г. Калиостро с женою своею сидит в Бастилии. Обедали у нас г. Милорадович и Данилевский, кои простились с нами. Они намерены пробыть малое время в Лейпциге, прежде нежели в Россию возвратятся. В 12-м часу приходил ко мне маркиз Карачиоли с письмом от Фалкиера на мое имя, в коем просит, чтоб деньгами его снабдил; но я не заблагоразсудил унизить сего, хотя маркиз раза четыре принимался говорить о сем: Еh bien, monsieur, Vous ne donnez donc rien? — Rien, ответствовал я ему. Видя, что немного взял, сказал, что в другое время ко мне будет стихи показать: сравнение Государыни с Петром I. Я ему сказал, что весьма рад буду его видеть; так и разстались.

31 Августа 1785.

Шумлянский и другой доктор ездят на коште государевом с письмами рекомендательными от Государыни к послам и с коммиссиею осмотреть все госпитали, аптеки, школы лекарственныя и прочее до сей части касающееся, с тем, чтоб, осмотря все лучшия заведения, основать их у нас по наместничествам и в провинциях по лучшим планам.

12 Сентября 1785.

Пришел к А. М. Фалкиер и после ко мне, прося, чтоб я в Россию написал, что слух, что он меня объиграл, фальшив. Говорил, что весьма сердит на Симолина за то, что он весьма дурно о нем отзывался г. Монтеку и что Симолин писал в Россию о нем с дурной стороны и что он о сем известился из Петербурга и что пришел спросить у меня, играл ли я с кем нибудь и что ежели бы я ему сказал, что я с кем нибудь играл, он о сем полиции скажет, чтоб она знала, что он не играл, и прочия глупости. Он, выходя от меня, получил четверть листочка замасленной и отодранной, где стояло: à monsieur de Falkière chez monsieur Воbrinskу, à l’hôtel Vauban. Меня сие весьма удивило. Ему оное вручил человек мой. Обедал у нас Leveque, который после обеда довольное время остался разговаривать о кадетских делах.

Сентябрь 1785.

Тому третий день, как А. М. получил письмо от И. И. Бецкаго, где повторяет ему повеление ехать; а меня, снабдя довольным числом денег, оставить по желанию моему. Говорили за столом о господине Гриме и таким образом, будто подозревают его в чем нибудь. Свечин получил также от брата своего письма, в коих ему пишут, что мы все, кроме его, пожалованы в капитан-поручики, а я в секунд-ротмистры.

17 Октября.

Был поутру с А. М. у господина Rilliers, который мне читал поверительное письмо, в коем сказано, что, имея повеление оставить кредитивное письмо, просит господ банкиров мне верить, точно как ему. Оттуда поехал смотреть церемонию выкупленных из Алгира, попадших в рабство. Они выкуплены двумя монастырями; а число выкупленных 313 человек, все мужескаго пола. Они еще два дня будут ходить по городу с великою церемониею. Господин Vеrас был у меня, но нашел дверь запертою. После обеда был у князя Голицына у молодаго, с которым встретился на лестнице, и поехали с ним вместе в Французскую комедию, где только до перваго асtе просидел dеs Есоlеs dе Мérу и вышел и поехал домой. Поехавши домой от церемоний, видел в окне у г. Розе Симолина молодаго. Симолин старый хотел тому месяца с полтора наследства лишить молодаго, но помощию Машкова и любовницы его все сие уничтожилось. Он уже приказал писать род rеlation к Государыне Машкову; но Машков уведомил Симолина. Г. Розе Тиману рекомендательныя письма дал к Попову и к Григор. А., чтобы быть помещенным у него при экспедиции иностранной корреспонденции и говорит таким образом, будто он только один у князя значит.

18 Октября 1785.

Грим весьма любопытствует обо мне каждый раз, что того человека, котораго L. называют (видит). Ив. Иван. Бецкий ничего при дворе не значит и уже кроме воскресных дней во дворец не ездит. Сие известие от Симолина-старика идет. Я в мыслях имею, что отсюда мне не выехать и что вряд ли целым останусь. Ивану вчера ввечеру приказал сходить абонироваться для журнала.

19 Октября 1785 г.

Был поутру трубку мою в кофейном доме искать, где я тому дня с 4 назад позабыл и нашел ее. Был у доктора, который весьма на шарлатана похож и говорил, чтобы продолжать пилюли принимать и что сим я выздоровею одним. Был Дубровский у меня, и пошли к ресторатору, куда и Колычев пришел с одним другим, котораго я в Вене видел и обедали вместе. Оттуда поехал к книгопродавцу, где до самаго вечера был. В кофейный дом вошел, где читал в газетах dе Dеuх Роnts анекдот про Русских из Вены. Пишут, что три Русские в билиард. играли до полуночи и хотели выдти не заплатя за билиард, говоря, что, как аlliés императора, они не принуждены платить, на кое маркер не соглашался; но они его прибили и ушли вон. Купил я книг на 46 франков и 8 копеек. Мне непременно квартиру переменить потребно, и хочу взять à l’hôtel du Parlement d’Angleterre, rue Coqueron. Дешевле и спокойнее. Говорил я с хозяином сегодня, прежде нежели идти обедать, о цене моих покоев, и мы согласились по 18 луидоров на месяц, считая поденно. Говорил он, что есть некоторое несогласие в платеже с полковником; но считает, что сие аранжируется. Говорил, что сына своего отправил в Америку искать своего счастия; что на домы выигрывают более нежели 60 % и что хозяин выигрывает, не входя в мелочи. Выигрывает более 16 и 17%, что весьма хороший доход делает; что с кофея выигрывают со всем транспортом, считая более 100 на 100. Разговорились мы весьма о разных материях: о соли, о табаке. Соль приносит королю более нежели 16 %, а табак также приносит весьма много. Аббат Межет был у меня по утру и хотел начать со мною опять. Я ему означил 3 дня в неделю, а именно Понедельник, Середу и Пятницу по утрам.

26 Октября 1785 г. Был аббат Межет, который письмо писал вчерашний день мне о деньгах и которыя я ему и вручил сего дня. Они состояли в 600 франках. Был князь Голицын молодой, который отъезжает в Италию. Он намерен в посольскую карьеру вступить и быть сhеvаlier d’ambassade в Вене, у дядюшки Голицына, который их трех братьев объявил тому год назад своими наследниками и, по его сказанию, каждый из трех братьев будет иметь 11.000 душ за собою. Говорил мне о лакее, который камердинером был у дядюшки его князя Юсупова в Турине.

1 Ноября 1785 г.

Был у колдуньи, которая мне удивительныя вещи сказывала. Много лгала, но говорила много правды. Получил известие Пескорский, что наши господа уехали из Страсбурга.

3 Ноября 1785 г.

Г. Levêque был у меня и говорили о сходстве Латинскаго и Российскаго языков и между прочими попали на глагол вертеть, который так как на Латинском, так и на Российском почти одинаково склоняется.

19 Ноября 1785 г.

Был поутру у Машкова и с ним пошел к посланнику нашему. У Симолина обедали: я, Колычев, Шаховской, Машков, Симолин, Брюль, Саксонский министр в Лондоне, купец один Французский Аndros и его племянник. Этот Брюль имеет сына уже лет 19. Потоцкий некоторый приехал в Париж, который обо мне спрашивал и что меня знал, говорит, в Варшаве. Симолин был одет в мундир принца dе Gаllеs, кафтан с золотыми брандебурами, желтые штаны и камзол и с Аннинскою лентою. Обед хорош был и весьма чист, и угощали хорошо. Симолин весьма ласков был со мною; но все в глазах что-то, что мне мудреным кажется, ежели я не обманываюсь.

Кенигсберг, 6-го (17-го) Сентября 1786 г.

Как скоро здоровье моего спутника Степана Степановича поисправилось, мы пустились в путь на 8 лошадях, дабы нам упредить короля и видеть вшествие его величества в свою столицу старинную. По дороге встречались нам триумфальные ворота и другия торжественныя здания и украшения, которыми дворяне и обыватели сих мест украшали путь своего государя. Мы проехали маленькие города без всякаго осматриванья, и как мы ни поспешали, однакож король нас перегнал за полмили от Браунсберга. Его величество сидел с одним из своих министров в дорожном открытом калеше, запряженном 16 лошаками. Как скоро калеш его с нашею каретою поравнялся, мы опустили стекла.

Его величество соответствовал нашей учтивости, привстав с своего места и приподняв шляпу. Мы, смотря на короля, пустились было также бежать в прыть, но немного головы не сломали и принуждены были держаться своего обыкновеннаго шага, которым и приехали в Кенигсберг вечером. Дорога от самаго Кенигсберга, если не совсем покойная, по крайней мере веселая по своим видам. За полмили от Браунсберга открывается море, покрытое купеческими кораблями: а, выехав из Браунсберга (небольшаго городка), сей приятный вид путешественника не покидает до самаго Кенигсберга.

За милю от сего города, попалось нам триумфальное здание, где король был встречен тремя главными цехами, также своими генералами и министрами. Его величество, оставя здесь свой дорожный калеш и надев на себя парадный мундир, сел на лошадь и вступил в сем виде в древнюю свою столицу при пушечной пальбе, колокольном звоне и восклицании народном. По приезде нашем в сей город, нашли мы еще всех жителей на крыльцах и в окошках. Стали мы в постоялом самом лучшем доме, называемом Еnglisches Наus. На другой день явились мы к министру, прося его представить нас к Прусскому величеству, в чем он нам и не отказал (равномерно и билетов для смотру церемонии дал).

Мы однакоже не прежде удостоились быть представлены как на другой день, то есть в восшествие на престол. Церемония сия была страннаго роду. На дворцовой внутренней площади, на которой она происходила, поставлен был трон из чернаго сукна; все дамы и статские министры были в глубоком трауре; а король и прочие генералы имели верхнее платье военное, а среднее и нижнее глубокаго трауру. Его величество показался на том троне с своими первыми министрами и секретарями в 10 ч. утра.

В то время один из секретарей прочитал народу манифест, по прочтении коего один из депутатов держал его величеству поздравительную речь, которая тем более обратила слушателей, что произносивший ее был оратор красноречивый и громогласный. После сей речи другой из депутатов пригласил своих товарищей принесть новому королю присягу, которая тогда же началась, прежде на Немецком, а потом на Латинском языке. Сия последняя была для одних Поляков. По окончании сего читаны были королевские артикулы и лист новопожалованных; наконец тремя разами народ прокричал: «да здравствует король Прусский Вильгельм!» при пушечной пальбе и игрании музыки. По окончании сего король возвратился в свои апартаменты, где мы были ему представлены.

Его величество удостоил нас обоих, каждаго особенно, своим разговором и после того удалился в свои внутренние чертоги, а мы познакомились со многими вельможами, которые, узнав, что мы — Русские, с особливым удовольствием с нами разговорились. После обеда здешние студенты поднесли его величеству поздравительную оду, и ввечеру Жиды сожгли преизрядный фейерверк. Улицы в городе все были иллюминованы. Я весьма был рад, нашед здесь гг. Хераскова и Страхова, с которыми однакож недолго пробыл, ибо на завтрее поутру мы город сей оставили и повели путь свой далее.