Виллем Рогхеман. Стихи
Колумб в Нью-Йорке
Открыв Америку,
Колумб не поверил своим глазам.
Со своими людьми
он пустился на поиски гуру
и стремился, собственно, в Индию.
Но когда его «Санта Мария»
стала тонуть, полиция порта
выудила его, он проехал
мимо статуи Свободы, а несколько позже
все глядел вверх, в небоскребы.
Надо будет рассказать об этом моей королеве.
Кто бы думал встретить в Индии небоскребы?
На следующее утро его фото
красовалось в «Нью-Йорк геральд трибюн»
и на Уолл-стрит подскочили в цене
акции индийского джута.
В комнатенке на замызганной Бауэри-стрит
Колумб вогнал себе хорошую дозу
и в взвихрившихся красках
видел себя адмиралом
испанской каравеллы XV столетия.
Краски сна
Я проснулся ночью с мудреным вопросом:
все ли краски мы видим во сне?
Или, если спросить по-другому, —
можно ли увидеть во сне все цвета радуги?
Оранжевый — да. Глянь, как поблескивают
апельсины на ярко-желтом фарфоре.
И красный, цвет заходящего солнца,
пурпур глубоких теней.
А то еще зелень пастбищ, растений,
и особенно серый —
стен, воды, даже воздуха.
И много коричневого
после долгого жаркого лета.
Синий же — нет.
Синий — цвет пробуждения.
Когда ты, склоняясь ко мне,
манишь в морскую глубь своих глаз.
Прощание с Варшавой
В моей памяти властвует зелень.
Большой парк, много деревьев,
и посредине — памятник Шопену
и ряды скамеек, чтоб летом
слушать его музыку прямо на солнце.
В моей памяти властвует охра.
Цвет старого рынка
и королевского дворца,
придающий Варшаве привкус шафрана.
В этом городе грусть
вписана дождем в оконные стекла.
Живущий здесь знает, как тьма
набухает за окнами.
И отблеск лампы в черном стекле
все больше становится
отражением одиночества.
Психиатр возникает перед моими глазами
и толкует мне сны
меланхоличных продавщиц больших магазинов,
меж тем как поэт
хиреет средь рукописей.
В моей памяти властвует карий
цвет твоих глаз,
когда ты долго глядишь на меня
и так красноречиво молчишь.
Звезды, горящие в тверди
пригрезившегося ландшафта.
Зима, снег, налипший на отяжелевшие дворники.
Кого-то по-идиотски несет под трамвай.
Последнее увиденное им лицо
леденеет в его зрачках.
Перевод с нидерландского Д.Сильвестрова