Уолт Уитмен. Жил малыш
избранное стихотворение
Жил малыш.
Когда он выходил на свою ежедневную прогулку,
и оглядывался вокруг,
то на что бы он ни смотрел
с жалостью, любопытством, страхом или любовью,
он становился этим предметом,
и этот предмет становился частью его
на один день или на одно мгновение дня,
на целый год или на циклы тянущихся лет.
Ранние незабудки становились частью малыша,
и трава, и красивая герань, и клевер,
и маленькие колибри,
и мартовские ягнята, и поросята с розовыми грудками,
кобыла с жеребятами, смеющиеся толпы во дворах,
люди у скользкого входа в пруд,
любопытные рыбки среди темно-зеленых камней,
и водяные мельницы с тяжелыми
стальными верхушками.
Все становилось частью этого малыша.
И апрельские и майские полевые всходы
становились малышом,
и зимняя пшеница,
и светло-каштановые кукурузные ростки,
и съедобные коренья в огородах,
и яблони, и цветы яблонь,
и сочные яблоки, падающие с веток,
и лесная малина, и подорожник;
и старый пьяница по дороге домой
из таверны, где он недавно лежал без памяти,
и торопливая учительница, и дружелюбные дети,
и грустные дети, и аккуратные девочки-горожанки,
и все изменения в городах и селениях,
куда бы он ни шел.
И даже родители малыша - мужчина, зачавший его, выстрелив отцовской смесью
среди ночи, и женщина, выносившая малыша в своей сумке
перед тем, как он появился на свет.
Они дали ему гораздо больше этого,
и давали ежедневно. И они, и то, что исходило от них
становилось частью малыша.
Его мать, и тарелки, и блюдца, поставленные
на обеденный стол,
мать, и потоки прекрасных слов,
и чистая косынка, и фартук,
и здоровый материнский аромат,
отлетавший от ее волос и платья
когда она проходила мимо;
его отец: сильный, мужественный, независимый,
строгий, рассерженный, несправедливый,
и удар, и окрик, и просьба, и заманчивая
ложь,
и предметы домашнего обихода, и разговор, и лавка старьевщика,
мебель, и желания переполненного сердца,
любовь неподкупная, и чувство неизменной реальности,
мысли о том, что и это только мечта,
сомнения днем и ночью, желание
узнать «как это?» и «что это?»
Существует ли то, что кажется реальным
или это только вспышки и искры?
Мужчины и женщины на дорогах,
если не вспышки и искры,
то тогда кто?
И сами дороги, фасады серых домов,
товары на широких витринах, лица,
телеги, причалы, толпы на переправах;
вид деревни, когда солнце падает
за зеленый холм, вереницы изломанных рек.
И тени. И лучи света в гущах летних дождей.
Свет, падающий на крыши. И белая и коричневая
черепица.
Очертания, отсветы, силуэты;
шхуна неподалеку, уходящая с отливом.
Лодка на мели среди береговых камней,
бег и танец темно-синих волн - растерянный всплеск,
и красочные облака, и багровая мачта,
оставленная кем-то словно в одинокой
бесконечной грезе;
горизонта, сизый пеликан на фоне солнца,
сгустки ила в аромате соленых водорослей;
все эти явления и кажущиеся явления, да,
все это становилось частью малыша, который
ежедневно выходил,
и впредь будет выходить ежедневно,
становилось собственностью малыша, будь то
он или она,
кто гнался за всем этим
день за днем, час за часом -
всегда.
Перевел К.С.Фарай
Жил малыш.
Когда он выходил на свою ежедневную прогулку,
и оглядывался вокруг,
то на что бы он ни смотрел
с жалостью, любопытством, страхом или любовью,
он становился этим предметом,
и этот предмет становился частью его
на один день или на одно мгновение дня,
на целый год или на циклы тянущихся лет.
Ранние незабудки становились частью малыша,
и трава, и красивая герань, и клевер,
и маленькие колибри,
и мартовские ягнята, и поросята с розовыми грудками,
кобыла с жеребятами, смеющиеся толпы во дворах,
люди у скользкого входа в пруд,
любопытные рыбки среди темно-зеленых камней,
и водяные мельницы с тяжелыми
стальными верхушками.
Все становилось частью этого малыша.
И апрельские и майские полевые всходы
становились малышом,
и зимняя пшеница,
и светло-каштановые кукурузные ростки,
и съедобные коренья в огородах,
и яблони, и цветы яблонь,
и сочные яблоки, падающие с веток,
и лесная малина, и подорожник;
и старый пьяница по дороге домой
из таверны, где он недавно лежал без памяти,
и торопливая учительница, и дружелюбные дети,
и грустные дети, и аккуратные девочки-горожанки,
и все изменения в городах и селениях,
куда бы он ни шел.
И даже родители малыша - мужчина, зачавший его, выстрелив отцовской смесью
среди ночи, и женщина, выносившая малыша в своей сумке
перед тем, как он появился на свет.
Они дали ему гораздо больше этого,
и давали ежедневно. И они, и то, что исходило от них
становилось частью малыша.
Его мать, и тарелки, и блюдца, поставленные
на обеденный стол,
мать, и потоки прекрасных слов,
и чистая косынка, и фартук,
и здоровый материнский аромат,
отлетавший от ее волос и платья
когда она проходила мимо;
его отец: сильный, мужественный, независимый,
строгий, рассерженный, несправедливый,
и удар, и окрик, и просьба, и заманчивая
ложь,
и предметы домашнего обихода, и разговор, и лавка старьевщика,
мебель, и желания переполненного сердца,
любовь неподкупная, и чувство неизменной реальности,
мысли о том, что и это только мечта,
сомнения днем и ночью, желание
узнать «как это?» и «что это?»
Существует ли то, что кажется реальным
или это только вспышки и искры?
Мужчины и женщины на дорогах,
если не вспышки и искры,
то тогда кто?
И сами дороги, фасады серых домов,
товары на широких витринах, лица,
телеги, причалы, толпы на переправах;
вид деревни, когда солнце падает
за зеленый холм, вереницы изломанных рек.
И тени. И лучи света в гущах летних дождей.
Свет, падающий на крыши. И белая и коричневая
черепица.
Очертания, отсветы, силуэты;
шхуна неподалеку, уходящая с отливом.
Лодка на мели среди береговых камней,
бег и танец темно-синих волн - растерянный всплеск,
и красочные облака, и багровая мачта,
оставленная кем-то словно в одинокой
бесконечной грезе;
горизонта, сизый пеликан на фоне солнца,
сгустки ила в аромате соленых водорослей;
все эти явления и кажущиеся явления, да,
все это становилось частью малыша, который
ежедневно выходил,
и впредь будет выходить ежедневно,
становилось собственностью малыша, будь то
он или она,
кто гнался за всем этим
день за днем, час за часом -
всегда.
Перевел К.С.Фарай